Пещера

Тамара прислушалась. В доме тихо. Саша спит. Она стала бояться его ранних подъемов. Пусть лучше спит себе до обеда. Как любит. А не просыпается с головной болью. Она перестала его будить, как считала необходимым делать раньше. Пусть спит. Дима тоже заснул, она слышала его тихое дыхание. Раньше они бы долго разговаривали, лежа в обнимку. Когда-то ей было очень интересно каждое его слово. Она повернула голову влево и посмотрела на мужа. Он лежал на боку, прикрытый по пояс одеялом. Сильное тело, темное от загара лицо. Белые участки кожи на месте свежесбритой бороды.

Еще немного – и они будут почти одного возраста. Иногда ей казалось, что она уже старше. Многие ее ровесники выглядят старше его. Прошло лишь полчаса после того, как она опять это почувствовала. Когда он разбудил ее сильными нетерпеливыми руками и губами. Напор и энергия его желания не слабели. И, как обычно, в них растворились почти все ее сомнения. Хоть ненадолго. Она охотно чувствовала свою привлекательность и желанность. Привычное вознаграждение за пассивность. За молчаливое согласие и ненастойчивость желаний. Она привыкла довольствоваться этим.

Только когда он опять заснул, к ней пришли непрошеные мысли. Она всегда ждет его возвращения с гор. Всегда с новыми надеждами. Любви и радости. И с каждым разом надежды слабеют. Чуть-чуть, незаметно слабеют. Заметно. В самых верхних, громких своих мыслях она иногда винила в этом Диму. В памяти всегда были наготове поступки и слова или отсутствие поступков и слов. Эти громкие мысли не успевали набрать в ней силу. Она не могла долго сердиться на своего мужа. Даже теперь. Когда почти не сомневалась, что поторопилась выйти за него замуж.

Он ровно дышал рядом, добирая сладкий утренний сон. Пора вставать. Дома много дел. Она давно согласилась с несправедливым разделением забот о сыне, доме и семье. Она давно согласилась с тем, что Дима не считает это разделение несправедливым. Это не самое для нее главное. Не причина грусти в груди. Таким мягким утром. Когда его нет дома – она всегда в ожидании, когда он возвращается – она неизбежно опять в ожидании.

Самая большая ее потеря – привычка думать его мыслями, его головой. И сомневаться в своих. Но и в этом она не могла винить мужа. Когда-то она сама согласилась с такой небольшой, как ей казалось, платой за покровительство, защиту. От чего? Наверное, ошибка. Но она не знала, нужно ли ее исправлять и как. Это не я. Она часто вспоминала себя двадцатилетней, до замужества. Это не я. А кто я? Пришло знакомое ощущение, что все опять только в ее руках. Пришла грусть. Во мне дело. Ни в Саше, ни в Диме. Во мне. Беспомощная, почему я такая беспомощная? Она снова обратила взгляд на мужа.

Дмитрий проснулся и повернул к ней лицо.

– Чего не спишь?

– Поздно уже.

– Это разве поздно? Рань. На горе я не поднимаюсь раньше девяти часов, – он подвинулся поближе и обнял ее.

– Саше в восемь в школу.

– Сегодня нет школы.

– Нет. Он проваляется до обеда.

– Пускай спит.

– Пускай.

После неудачного первого супружества Дмитрий тщательно и со знанием выбирал себе вторую жену. И до совсем недавнего времени был уверен, что не ошибся.

– Мы возили его на обследование.

– Чего?

– Я же тебе говорила. У него голова сильно болит.

– Что сказали?

– Результаты будут на следующей неделе.

– Все будет хорошо.

В комнату проникало все больше света и теплого воздуха.

– Хороший день. Может, позавтракаем во дворе?

– Давай.

– Вы без меня сидите во дворе?

– Редко. У Саши нет времени сидеть со мной.

– Он почти не выходит на улицу.

– Стал меньше выходить, из-за головы, кажется. Энергии у него мало.

– А как он ест?

– Много. Он всегда много ест. Что, ты не знаешь?

– Вытянулся хорошо, скоро меня догонит.

– Он очень худой.

– Нормальный.

Ее волосы путались в его ресницах. Он не решался пошевелить рукой, чтобы их убрать. Не хотел неосторожным движением внести сомнение в момент близости. Его гнездо требовало ухода. Помимо крыши на головой, еды и одежды. Он чувствовал это все сильней в каждое возвращение. Хозяйка гнезда уже не была похожа на беззаботно щебетавшую птичку, которую он выбрал себе в жены. Он не знал, есть ли у него умение и терпение для нее. И время. Ему необходимо его гнездо. Чтобы было куда возвращаться с гор. Для восстановления и утоления нужд, которые горы не могут утолить. Как бы он ни хотел, он не мог жить все время там.

Она убрала свои волосы с его ресниц и прижалась плотнее. Он ответил еще более сильным объятием. Он верил, что они будут вместе до тех пор, пока между ними хоть иногда возникают такие моменты. Он верил, что она принимает его таким, какой он есть, и знает, что он делает для них все, что может. Отдает все, что есть отдать. Мало, совсем мало у меня есть для нее. Что есть. Я никого не обманывал. Обманывал, молчанием обманывал. Помнишь ее глаза? Какие были волнующие глаза.