Первый выстрел

— Сейчас что-то скажу и уйду! — обиделся Юра, пряча руки за спиной. — К нам приходил жандарм. Спрашивал про дядька Антона, куда он ушел. А сейчас жандарм поехал к Бродскому за черкесами, чтобы поискать его в Грачьей роще, а потом в селе… Это все Борька, шакал Табаки, наябедничал своему отцу.

— Ты где это слышал? — Илько даже присел и заглянул Юре в глаза.

Юра упрямо сжал губы и опустил голову.

Илько приподнял пальцами его подбородок. Юра не поднимал глаз, и губы его были крепко сжаты рубчиком. Илько поднялся и сильно потер ладонью лоб.

— Это я только вам говорю — больше никому!

— Тэк-с! Нам такое слушать ни к чему! За деньги, скажи отцу, большое спасибо. Ну, Юрко, и молодчага же ты, что… хорошо учишься. За это я тебе позволю посидеть на жеребце.

— На Орлике?

— Что Орлик! Я тебя посажу на самого Половца!

На это Юра никогда и не надеялся. Он боялся этого

рыжего, бешено горячего, всегда буйного племенного жеребца, Его боялись все конюхи, никто из них не соглашался убирать его денник. Юра помнил, как Илько говорил: «Половец терпит только меня, да и от меня требует вежливого обхождения».

Сначала в денник к Половцу, гремевшему цепью, вошел Илько с ведром овса. Юра видел, как Половец скосил на него огненные глаза, прижал уши и постарался боком прижать его к деревянной стенке, а затем укусить.

— Балуй! — властно крикнул Илько, высыпал овес в деревянное изгрызенное корыто и призывно махнул рукой.

Юра, очень боясь, вошел, прижимаясь к стенке. Илько подхватил его и посадил на гладкую широкую спину. Жеребец захрапел, вскинул голову, затанцевал на всех четырех.

— Балуй! — опять крикнул Илько и потрепал жеребца по шее.

Половец перебирал ногами, будто не знал, то ли прыгнуть вперед, то ли стать на дыбы, то ли лягнуть. Юра уцепился за длинные рыжие волосы на холке и с восхищением смотрел на колеблющуюся длинную гриву. Он испытывал и страх, и восторг, и гордость. Ведь он сидит на самом Половце!

Сильные руки подняли его и вынесли из денника.

— Теперь я сяду на Орлика! — уверенно объявил Юра, подходя к деннику напротив.

Но коня в деннике не оказалось.

— Где же Орлик?

Илько промолчал, крепко взял мальчика за руку и повел к выходу, восторженно расхваливая Половца. Послушать Илька, то на всем свете не было такого породистого, замечательного жеребца. Нет, он не говорил, он просто пел о Половце, о его огненных глазах, высоких мускулистых ногах, длинной гриве, атласной шерсти, о его неуемной силе и о том, как огромный Половец танцевал под Юрой.

Что ни говори, а кучера самые счастливые люди на свете!

Юра побежал рассказать Алеше о том, как он сидел верхом на Половце. Алеша не поверил. Пришлось вести его в конюшню Илько, чтобы тот подтвердил.

— Нет его, — сказал молодой конюх, когда мальчики спросили Илька. — Орлик сбежал, а Илько поехал его ловить. — И, чтобы отделаться от упрямых хлопцев, конюх добавил: — Уехал в экипаже, и, когда вернется, неизвестно.

— С папой уехал? — удивился Юра. — Побегу домой, спрошу, когда приедет.

— И не спрашивай! — испугался конюх. — Тут такое дело… Орлик убежал в степь. Илько поехал его ловить. Узнают — ему попадет.

Мальчики ушли.

Юра удивлялся. Странно, почему же Илько сразу не поскакал ловить Орлика — он же видел, что денник пустой. И почему в экипаже?

Глава VII. ВОЙНА

1

В один из жарких июльских дней 1914 года Юра с Тимишом ловили в Саксаганке вьюнов.

В нагретой знойным солнцем мутной воде, усыпанной ряской, их было много. Обнаружить вьюна совсем нетрудно: запусти пальцы в мутную воду, щупай жидкий ил в густо растущих камышах, и ты обязательно коснешься вьюна. Схватить же скользкого, юркого, извивающегося, как змейка, вьюна не просто. Тут нужны быстрота и сноровка. Не каждого обнаруженного вьюна удается зажать в кулаке. Самое трудное — удержать стремительно выскальзывающее из пальцев живое веретено, вынуть из воды и сунуть в холщовую сумку «шанку», висевшую у Тимиша через плечо. Вьюну как будто деться некуда, он зажат десятью пальцами, а когда вынешь его из воды, кажется, что, чем сильнее сжимаешь, тем быстрее он из кулаков выскальзывает. Нельзя ослабить пальцы, чтобы удобнее перехватить, нельзя сильнее сжать — выпрыгнет. Если голова вьюна проскользнет между пальцами, считай — ушел. В этот момент особенно необходима помощь товарища. Только в четырех прижатых один к другому кулаках и удается опустить беглеца в сумку. А сколько волнений!

От азартных воплей ловцов и зрителей на берегу крик и стон стоял над рекой. Даже семинарист Сашка Евтюхов, вначале с берега подававший советы, не утерпел, разделся и стал показывать, как надо ловить. Но его способ никуда не годился — он упустил четырех вьюнов из пяти. И в самый интересный момент, когда в бочаге возле моста они обнаружили особенно большое скопление вьюнов, к речке прибежала запыхавшаяся Ариша и закричала так, что, наверное, за три версты в селе было слышно:

— Юра, домой! Мама зовут!

— Видишь, никак нельзя! — отмахнулся Юра.

— Та какие сейчас вьюны! — закричала Ариша. — Война! Там такое делается! Сейчас будут молебствие служить. Беги скорей! О боже ж мой!