Первый выстрел

— Боишься? Тогда мне скажи, в каком доме в Эльбузлах вы останавливались?

— Иди ты к черту!

Умар обхватил Юру и сильно, как медведь, потащил к двери.

— Пусти, дурак! Тебе-то какое дело?

— Мне офицер сказал так. — Умар разжал руки. — Сейчас вызовем Юру Сагайдака, если он все подтвердит, во всем признается, сразу же вас обоих выпустим. А если он не подтвердит, не признается, и он и ты будете сидеть здесь до тех пор, пока он не скажет правду. Юрка, очень тебя прошу! Сколько хочешь денег, говори!

— Ты что, одурел от страха? Отстань!

— Не признаешься?

— Нет!

— Тогда я сам буду бить тебя, пока не признаешься!

В следующее мгновение Юра лежал на спине, а на нем верхом сидел Умар и дубасил его кулаками. Юра рванулся, но вырваться не мог. Тогда он укусил Умара. Тот вскочил. И Юра отбежал в угол. Умар снова бросился было к нему, но Юра увернулся. Так ему удалось увернуться еще раз, но потом Умар сшиб его на пол и начал топтать.

Юра никак не ожидал, что из него будут выбивать признание руками Умара. Ах, так! С трудом вскочив, он изо всех сил ударил Умара головой в солнечное сплетение. Умар сразу согнулся пополам, а когда Юра ударил его ногой под коленки, а кулаками толкнул в грудь, Умар рухнул на пол, как сноп. Не помня себя от ярости, Юра набросился на него. Умар завопил, призывая на помощь.

Вбежали солдаты. Они отшвырнули Юру и выволокли Умара.

Юра не в силах был стоять и должен был сесть на пол у стены. Его грудь вздымалась, как у загнанного коня. Из разбитого носа сочилась кровь. Левый глаз закрылся. Но Юра был доволен. Приемы джиу-джитсу пригодились…

Явившийся вскоре солдат повел Юру наверх.

В той же комнате за столом, где раньше сидел Фальстаф, Юра увидел князя. Его огромный нос шевелился.

— Я даже покойников, мой дорогой, могу заставить говорить, — сказал он, устремив на Юру свой единственный глаз. — Поэтому не испытывай моего терпения и отвечай сразу, к кому заезжали в Эльбузлах, кто убил подполковника Брагина, куда девали золото.

Опустив голову и глядя себе под ноги, Юра молчал.

От криков и ругани князь перешел к побоям. Он бил Юру, которого держал солдат, сначала кулаками, потом стеком. Вдруг зазвонил телефон.

— У меня… Нет еще… — доносилось сквозь нахлынувший туман до слуха Юры. — Скажет, клянусь Казбеком!.. Зачем прерывать? Лучше не прерывать!.. Понимаю… Он скоро? Буду ждать.

Бросив трубку на рычаг, князь приказал увести арестованного.

Юра очутился в своей камере. Он был один. Шепча проклятия и угрозы, он прислонился к стене. Затем силы окончательно его покинули. Он сполз на пол и заснул.

Проснулся он от удара в бок. «Вставай, каратели», — послышался ему голос Дуси. Второй удар вернул его к действительности. Яркий свет электрического фонарика слепил, и Юра зажмурил глаза. Ему опять показалось, будто он в Эльбузлах и надо бежать. Он вскочил.

— Этот самый! — послышался голос Гоги Бродского.

Юру охватил ужас, и он стал мысленно всячески ожесточать себя, чтобы как-нибудь держаться.

— В пятую! — раздалась команда.

Солдат взял Юру сзади за шиворот, как щенка, и повел, толкая перед собой. Юра уже не вспоминал героев из прочитанных книг, а только повторял про себя все самое плохое, что он знал о Гоге, разжигая свою злость.

Его ввели в большую комнату. Канцелярский стол и два стула. Посредине — широкая скамья. Яркая лампа под низким потолком.

Князь сел за стол, вынул лист бумаги. С ним рядом стал Гога Бродский.

— Ты сказал, — в голосе Гоги клокотала с трудом сдерживаемая ярость, — что подслушал генерала Слащева и донес на меня партизанам об алуштинском деле… Ты приписал моим людям и мне убийство и ограбление подполковника Брагина?

— Сказал! — Юра уже весь кипел от злости, теперь ему было море по колено.

— Мерзавец! А кто врал мне в Эльбузлах, будто едет из Карасубазара, где был у директора сельскохозяйственного училища, кто врал мне, будто моя мать вашего коня покупает? Кто убил подпоручика Спотаки и рядового Лютова? Твои друзья-бандиты, которых ты привез!

Юра молчал, опустив голову и глядя себе в ноги.

— Знакомая поза! Но у меня ты заговоришь! Яремчук, сними-ка с этого бывшего гимназиста Первой екатеринославской классической гимназии штаны и рубаху.

Юру бросили на скамейку. Кто-то надавил ему на плечи, кто-то сел на ноги.

— Так, — услышал он ненавистный голос Бродского.

Гога громко объявил:

— Молокососов порют нагайками, но я уже знаю твою упрямую хохлацкую натуру… Ты большевистский агент, шпион, подосланный в Судак. — Взяв из рук солдата шомпол, он продолжал: — Я заставлю тебя вспомнить, как ты крал в гимназии винтовки для красных, как ты обманул меня в Эльбузлах, как ты оклеветал меня!

Раздувая ноздри, Гога поднял шомпол над головой и шагнул к скамейке. Юра закрыл глаза, стиснул зубы и решил держаться, как тот запорожец, о котором рассказывал Дмитро Иванович: «Казалы, воно боляче, колы з жывой людыны шкиру знимають, а мени воно неначе комахи кусають». Нет, он не закричит!

Свистнул шомпол. Юре показалось, будто его рассекли пополам. Его тело изо всех сил рванулось кверху. И нечеловеческий вопль вырвался из его груди.

— Ага, запел! — прохрипел Гога.