Первый выстрел

Никто не ответил. Юре комиссар нравился. Уж очень он доброжелательно и запросто, как старый знакомый, разговаривал. Юра сел так же, как он, поджав под себя левую ногу, а руками обхватил приподнятое правое колено.

— Почему, — продолжал комиссар, — в Германии, в Австро-Венгрии, Турции и других странах по примеру русского народа сбросили царей, королей, султанов и началась революция? Почему восстали французские военные матросы в Одессе и Севастополе и отказались воевать против нас?

И опять никто не ответил. А комиссар продолжал:

— Я не буду вас агитировать за советскую власть. Сами видите, особого труда не требуется, чтобы понять, на чьей стороне сила и правда. Ну, вот ты, например, — комиссар показал на Умара, — что ты знаешь о нас?

— Я — что? Я ничего. Сказали, зеленые забирают подводы… Ну, забрали и меня.

— Ну, а ты что слышал? — обратился комиссар к пожилому подводчику.

— Я скажу, что знаю, а вы, того, не рассердитесь?

— Говори откровенно.

— Говорят, что большевики продали Россию немцам и что будто зелеными командуют бандиты-каторжники.

— Неправда! — вмешался другой подводчик. — Я знаю. Зелеными командуют большевики-матросы Мокроусов и Папанин, что высадились в Капсихоре, и большевик Макаров, который обдурил генерала Май-Маевского и был его адъютантом.

— Ну, насчет того, кто кому продает Россию в розницу и оптом, мне вам нечего рассказывать. Вы в Крыму здесь насмотрелись сами, — еще мне расскажете… А насчет зеленых… Правильно! Мы, советские повстанческие полки, помогаем Красной Армии тут, в тылу у белых, освободить Крым, последний оплот контрреволюции. Врангель боится партизан и хочет, дурак, залучить нас к себе. Вот его воззвание. Слушайте! «Братья красно-зеленые! Протяните нам руки, и мы пожмем их. Все преступления, совершенные вами, прощаются». А Макаров ему ответил: «…Сумасшедший «стратег» Врангель! Вы пишете: …красно-зеленые, протяните нам руки, и мы их пожмем». Но как мы можем пожать ваши подлые, грязные руки, обагренные кровью рабочих и крестьян?! Жаль, что вашу гнусную авантюру не понимают солдаты и рядовое офицерство, втянутое в нее обманом. Мы-то их действительно примем, как братья, и гарантируем жизнь и будущее. Ваше же положение сейчас незавидное: красные подходят к Варшаве, на вашем фронте появляются все новые и новые части Красной Армии. Советская Россия разгромила всех врагов на всех фронтах. Остался только Врангель. Но приходит час расплаты с ним!

Товарищи солдаты, офицеры! Мы обращаемся к вам с последним призывом: покидайте ряды белых, идите в лес! Вы найдете там нас. Не дайте уйти приспешникам буржуазии, которые за вашими спинами грузят чемоданы, чтобы удрать за границу»…

Комиссар сложил листок и продолжал:

— Подписал это письмо Макаров.

— А Мокроусов?

— В тысяча девятьсот двенадцатом году царская охранка уличила Мокроусова, молодого матроса с миноносца «Прыткий», в революционной деятельности. И он бежал с подложным паспортом в Англию. Там он работал на шахтах, плавал на многих судах. А когда Мокроусов возвращался с китобойного промысла в Буэнос-Айрэс, он узнал о революции в России и через Японию прибыл в Россию. Партия прислала его в Симферополь. Он организовал из моряков Первый Черноморский революционный отряд, который сражался против Каледина на Дону, против немцев под Николаевом и Херсоном, против сейдаметовцев в Крыму.

— А зачем шпалы сожгли? — спросил кто-то.

— Шпалы сжигаем, чтобы не дать построить железнодорожную ветку Джанкой — Перекоп. Эта железная дорога нужна Врангелю для бронепоездов и подвоза снаряжения и войск. А дрова сожгли, чтобы белогвардейцам нечем было топить паровозы. Бешуйские угольные копи мы взорвали.

— А беляки снова лес нарубят! — сказал кто-то из подводчиков.

— Мы снова сожжем!

— А они снова нарубят!

— Снова сожжем!

4

К комиссару подошел молодой партизан в английской форме, без погон (теперь все были без погон) и, наклонившись, о чем-то негромко спросил.

— Не возражаю, товарищ Комсомол. Бери молодых. Беседуй.

Товарищ Комсомол позвал партизан и подводчиков помоложе и повел за собой. Они спустились к реке, расселись под старым тенистым дубом. Всего собралось шесть человек. Юра хорошо знал только Манаса, с которым дружил два года назад, с остальными же, хотя он и видел их в Судаке, знаком не был. Всем ребятам было на вид лет по шестнадцать-семнадцать.

— Пусть старшие говорят там, — начал партизан, взлохматив пятерней копну русых волос, — а здесь у нас будет свой разговор. Кто из вас знает, что такое эркаэсэм?

Собравшиеся недоуменно переглянулись. Партизан продолжал:

— Неужели никто из вас не слышал о комсомоле?

— Так это же ваша фамилия! — чуть улыбаясь, медленно подняв огромные ресницы, отозвался Манас.

Юра рассмеялся. Он знал от Сережи, что комсомол — это Коммунистический Союз Молодежи.

— Зачем смеяться? — лениво сказал Манас. — Его же сам командир назвал «товарищ Комсомол»…

— Ладно! — улыбнулся партизан. — Давайте знакомиться. Я секретарь комсомольской ячейки. Зовут меня Лука.

— Разве вы не партизан? — спросил один из подводчиков.

— Я комсомолец-партизан.