Первый выстрел

— Не знаю. Инспектор по лестнице шел с чужим учителем, наверное из реального. И они говорили, что кто-то бросал снежки через вентиляционные отдушины в реалистов. Наверняка это мушкетеры. Может, они где-нибудь здесь затаились.

— Ну вот что, Бугайчук, даем пять штук. Хочешь — бери. И мир! А не хочешь — война! — послышался голос Бродского.

— Черт с вами, согласен! — ответил Бугайчук.

— Тогда помоги нам найти большевиков. Эй, большевистские шпионы, выходите! Найдем — хуже будет!

Эти слова друзья услышали над собой, когда Гога перетаскивал через них какую-то тяжесть. Перепуганные, они лежали, прижавшись грудью к чердачным доскам. Найдут — убьют, а если и не убьют, то изобьют. Нет, они не выйдут.

— Заворуй-Подлецкий, а ты где?! — кричал Гога.

Другие тоже стали звать, бегали, искали, но тот уже удрал с чердака. И тогда Гога решил, что Заворуй все выдумал, наврал. Просто сам стянул винтовки, спрятал, а сейчас скрылся. На то он и Заворуй-Подлецкий! Надо немедленно найти его и отвести к директору. Ведь по приказу директора винтовки были спрятаны.

Все ушли, загремев замком под люком.

Юра и Петя полежали, не веря обманчивой тишине. Потом Юра тихонько вылез и осмотрелся. Как будто никого. Он тронул Петю за ногу. Тот тоже тихо поднялся.

Крадучись вдоль самой крыши, они прошли до окна. Никого.

Что делать? Если сам директор приказал спрятать винтовки, им несдобровать. И они решили сейчас же взять две винтовки и бежать к Семену Паливоде. Он их в обиду не даст. Только как выбраться отсюда? Дорога одна: на крышу и с крыши спуститься по пожарной лестнице во двор.

Чтобы вылезть в окошко, пришлось подтащить тяжелую парту. Юра вылез первым. Сначала он осмотрел двор. Безлюдно. Светятся окна. Петя очень боялся упасть, особенно когда пришлось идти по заснеженной крыше. Но Юра еще с Ирой — черной пантерой наловчился лазать по крышам. Он прошел первым по крутому скату и на животе опустился, стал на верхние ступеньки пожарной лестницы. Потом поставил на нее трясущиеся ноги Пети. Мешали винтовки, висевшие на ремнях за плечами. Лестница не доставала до земли. Пришлось с последней ступеньки прыгать в сугроб. Теперь они стояли у стены, невдалеке от кухонных дверей. Обоих била лихорадка. Холодно. Как бы взять шинели… Что, если засунуть винтовки в снег и проскользнуть через кухню и столовую в раздевалку? Так и сделали.

Повар увидел их и крикнул:

— Для вас другой ход есть!

В столовой уже были накрыты столы к ужину. А в коридоре почти у самой раздевалки их встретил Рыжий. Он посмотрел на них и спросил:

— Почему у вас ботинки в снегу? Приведите себя в порядок и явитесь с объяснениями.

2

Юра и Петя вбежали в раздевалку, нахлобучили фуражки, схватили в охапку свои шинели и побежали на кухню. Повара уже не было, а повариха даже рот раскрыла от удивления, так стремительно они проскочили.

За дверью они надели шинели, вытащили из снега винтовки и побежали за ворота. На трамвайной остановке они сели в подошедший трамвай и остались стоять на задней площадке, поставив винтовки к стенке, чтобы заслонить их собой.

Скоро набилось много народу, и им стало спокойнее. Только когда они сходили с трамвая, какая-то женщина сказала:

— Боже мой, даже у ребятишек винтовки! Скоро грудные дети начнут стрелять из пушек!

— И не говорите! Ни совести, ни бога нет в душе! — поддержала ее другая.

Потные, запыхавшиеся, Юра и Петя постучали в двери одноэтажного домика.

— Кто там? — раздался женский голос.

— Нам Сеню! — крикнул Петя.

— Нет Сени! Уже ушел! — Было слышно, как женщина пошла прочь от двери.

Юра постучал кулаком:

— А куда ушел? Откройте, пожалуйста!

Дверь открылась. На пороге стояла очень худая женщина с живыми, насмешливыми глазами. Она вытирала о передник руки.

— Нам обязательно надо Сеню или его командира, — сказал Петя.

— А вы кто такие? — сощурилась она.

— Мы рабочегвардейцы! — отрекомендовался Петя.

— От горшка три вершка, а тоже с винтовками! Гвардейцы, как мой Сеня? Да нешто винтовки — это игрушки! Бить вас некому… Нет Сени!

— А где он?

— На вокзал подался. На Лозовую его десятка едет.

— А командир?

— Знаете что, хлопчики, шли бы вы до своего батьки…

— Тетя, — обратился к ней Петя, — дайте нам, пожалуйста, два куска красной материи на руку повязать.

— Тоже мне гвардия, даже повязок нет! — усмехнулась женщина.

— Ну пожалуйста! Мы очень вас просим. Надо явиться…

Лицо насмешливой женщины стало горестным. Она начала сморкаться в передник и глухо сказала:

— Ох, сыночки! Что же это будет?.. Весь народ поднялся, малые и старые…

Она принесла две повязки с готовой наклейкой «Рабочая гвардия» и сама повязала им на левые рукава. Потом сунула им узелок с едой, хотя они и отказывались, и объяснила, как ехать на трамвае и где на товарной станции искать Сеню.

— Передайте моему сорванцу, чтобы берег себя. Эх, кнута на вас нет! Ироды вы! Материнское мученье!.. — Последние слова она произнесла с дрожью в голосе.

С красными повязками они ехали смело, и когда какой-то мужчина с бородкой клинышком стал приставать к ним с расспросами, Петя ответил:

— Не приставайте, а то арестуем.

Тот захохотал.