Первый раз

Я с сомнением смотрела на пакеты с пирожками, когда появился проводник с чаем. Увидев эту гору снеди, он понял смехотворность своих недавних предложений, но зауважал меня еще больше. Поставив на столик принесенное, он направился было к выходу, но потом нерешительно затоптался на месте. Учитывая его габариты, даже в достаточно просторном купе СВ мне стало трудно дышать.

– Что-то еще? – Я попыталась ускорить процесс.

– Нет. Да. Да нет! – выдав эту восхищавшую своей глубиной фразу, Хрюн Моржов, переквалифицировавшийся в проводники, вышел из купе. Чтобы через секунду вернуться обратно и спросить: – А вас что, Алексей Майоров провожал?

– С чего вы взяли? – Надеюсь, у меня это получилось достаточно правдиво.

– Ну как же! Мы с женой его очень любим, он самый лучший!

«Нра-а-авится, нра-а-авится! – мысленно замурлыкала я, словно восторг проводника относился лично ко мне. – Давай дальше!» А Хрюн и давал:

– Я, как его увидел в купе, сразу узнал! А вот когда в вагон он вас сажал – совсем был другой! Эти очки, кепка – ботан гнилой, да и только! Ой, извините, – испугался Лешкин поклонник.

– Ничего страшного, – я взяла в руки стакан с чаем.

Проводник понял намек, но все же не удержался:

– А вы ему кто?

– Я ему автор песен.

– Во-о-от оно что, – с сомнением протянул проводник. Он, похоже, готов был продолжать беседу до бесконечности. Может, кашей его угостить, в качестве отступного? Нет, тогда он точно еще часа два отсюда не уйдет.

– Если у вас все, мне хотелось бы поужинать, – холодной любезности моего тона позавидовала бы сама Кондолиза Райз.

– Ох, простите! – спохватился Хрюн и наконец ушел.

Я тут же демонстративно щелкнула замком, заперев дверь. Надеюсь, он больше не явится. А завтра утром соседние два купе займут Голубовские. Мы заранее договорились купить билеты в один вагон. Андрей даже обрадовался, когда узнал, что это будет СВ. Рассчитывал, видимо, что дети поедут в одном купе, а он с Сашей – в другом. Облом! О котором он завтра и узнает, когда ему достанется Славка.

Так все и произошло. Правда, заставили-таки они меня понервничать, бестолковые. Представляете – состав тихо подплывает к платформе, останавливается, я с нетерпением высматриваю среди встречающих и уезжающих Голубовских, а их нет! Вот уже вышли все, кто ехал до Минска, вот погрузились новые пассажиры, на опустевшем перроне остались только любители покурить, а это семейство хордовых все еще отсутствует! Стоянка в Минске достаточно длительная, двадцать минут. На десятой минуте я завелась, на двенадцатой – прогрела движок, на шестнадцатой рассвирепела окончательно. А на восемнадцатой минуте из выхода на вокзал донесся невнятный шум, отдаленно напоминающий элегантный бег стада буйволов по каменистому ущелью. Наконец оттуда, из ущелья… бр-р-р, что это я – из выхода на вокзал, появился пан Анжей Голубовский с чемоданом на плечах. Следом за ним топотали навьюченные сумками Вика и Славка, завершала процессию мелко семенившая на шпильках Саша. У нее, естественно, был самый тяжелый груз. Сумочка.

Увидев это несущееся к вагону стадо, Хрюн на мгновение ощутил себя загнанным Шер-Ханом и попятился. Затем он заметил в тамбуре меня, опомнился и решил грудью, а если придется – и животом защитить близкую знакомую Алексея Майорова.

– Куда, куда, ваши билеты! – грозно затрубил он, закрыв своим телом подступ к ступеням вагона.

– Командир, время поджимает, пусти нас, – Андрей и не думал тормозить. – Билеты у жены, вон она идет.

– Билеты! – это сама решительность, а не проводник, героически выпятила живот у входа в вагон.

– Ой, пропустите их, пожалуйста, – пока не поздно, я решила вмешаться, – это мои друзья. Два пустых купе рядом с моим – их. Я точно знаю.

– Вам – верю! – торжественно объявил проводник и посторонился.

Он даже помог Вике и Славке закинуть вещи, подхватил под локотки Сашу и довольно шустро запрыгнул в вагон сам. Секунд через десять состав тронулся. Я же была в шоке от происходящего, поэтому ушла в свое купе, оставив Голубовских на милость проводника.

Пока они с шумом обустраивались, я ностальгически смотрела в окно на проносившиеся мимо дома и проспекты.

В дверь робко постучали. Я не ответила. Постучали еще раз. Дверь вопросительно смотрела на меня своим зеркалом. Я гордо отвернулась – меня нет дома!

– Анетка, не злись, – Саша не оставляла попыток проникнуть внутрь. – Так получилось! Мы проспали, представляешь?

Я молчала.

– Ну не будь занудой! Не сообщать же мне всему вагону подробности своей личной жизни?

Я – юный партизан на допросе в гестапо.

– Мам, а зачем же тебе о своей личной жизни сообщать? – раздался ехидный голос Вики. – Все гораздо проще – достаточно рассказать всего один факт из биографии тети Ани.

Вот негодяйка юная! Я встала и открыла дверь. Саша тут же просочилась внутрь. Торжествующая Вика попыталась было повторить мамин фокус. Да, конечно!

– А вот начинающим шантажисткам здесь не место! – обрушилась на нее увесистая кувалда моего возмездия.