Первый Линзмен

Киннисон, выжидая, дивился выдержке Гельмута. Он давно бы покинул пульт, но Гельмут будет оставаться за своим пультом и дальше. Время шло, истекли пять из пятнадцати минут. Киннисон надеялся, что Гельмут оставит свое святилище, потенциальные возможности которого до конца не выяснены, но если пират оттуда не выйдет, то ему, Киннисону, придется войти к Гельмуту. Именно для штурма внутренней твердыни и был предназначен новый тяжелый скафандр.

И Киннисон ворвался к Гельмуту. Но тот и не думал сдаваться. Еще до того, как Киннисон сокрушил защитные экраны главного пирата, его собственные экраны сгорели от перегрузки, и сквозь пламя о скафандр застучали пули крупнокалиберного пулемета.

Ха! Значит, пулемет все-таки был! Предусмотрительный человек, этот Гельмут! И как здорово, что он вовремя позаботился о том, чтобы научиться действовать в тяжелом скафандре под шквальным пулеметным огнем!

Но когда в дело вступил пулемет еще более крупного калибра, Киннисон почувствовал, что его силы на исходе. И тут Киннисон увидел противника. Гигантским прыжком он устремился к нему, и вот две фигуры в скафандрах, яростно сжимая друг друга в объятьях, покатились по полу. Увлекшись борьбой, они не заметили, как оказались на линии огня. Сначала Киннисон. Пули с визгом отскакивали от брони его скафандра, рикошетировали от стен и потолка, но не причиняли линзмену никакого вреда. Вторым на линии огня оказался Гельмут. Пули крупного калибра прошили скафандр и пронзили его насквозь. С главным пиратом было покончено навсегда.