Первый курс

Первые две пары, оказывается, отменили в связи с торжественным собранием. Согнали всех учащихся в актовый зал. Я сначала не знал, что собрание торжественное, думаю, неужели Надю нашу при всём народе прорабатывать будут? Но, слава богу, совершенно другой повод нашёлся. Стали выступать ораторы. Сначала из нашей администрации: директор, заместитель по воспитательной работе, заместитель по учебной. Говорили, в основном, одно и то же: на какую благородную стезю мы вступаем, какая у нас гуманная будет профессия. Чтобы прониклись, особенно первокурсники, какой это требует самодисциплины и даже самоотречения, и пока к больным не допущены, ещё раз прикинули хорошенько, может быть, кое-кому стоит заранее отказаться и выбрать другой путь. В этом месте многие из наших девиц оглянулись на Надю, которая прошептала парочку ругательств. Потом нас всех заставили встать и повторить за директором слова клятвы Гиппократа. Потом второкурсники спели песню на латинском языке. А потом вышел представитель больничной администрации, по Надиному знаку, я понял, что как раз тот самый заведующий. Он почти то же повторил про медицинское благородство и братство, а потом зачитал благодарность колледжу от больницы за помощь в ликвидации последствий аварии. Особо отличившихся помощников стали вызывать на сцену, вручать грамоты. Вызывали второй, третий и четвертый курс, и мы с Надей уже стали перешёптываться о том, как бы улизнуть, не привлекая большого внимания. Вдруг заведующий этот громко так объявляет: «Никифорова Надежда, учащаяся перового курса, первая "А" группа!» Надежда, молодец, хоть изумилась до крайности, но не растерялась, стала пробираться к сцене. Заведующий пожал ей руку, поблагодарил за проявленную настойчивость при оказании помощи больному, да ещё и в пример всем поставил. Мол, за своего пациента нужно сражаться до конца, не смотря ни на что. Правда, химичка наша (она у нас зам. по воспитательной) ввернула, что Наде нужно ещё поучиться сдерживать свой темперамент. Вконец обалдевшая Надя спустилась со сцены, комкая грамоту. Я говорю: «Идём курить?» А она мне: «Ты что! Сейчас же тебя!» Я подумал, вряд ли. В наше приключение с Ярославом никто не посвящён, Надю этот заведующий, наверное, узнал в кабинете директора, видимо, он и настоял, чтобы её тоже наградили. Хороший мужик всё-таки. А меня он не видел, и вообще, мы тогда слишком быстро гулять смылись. «Хороший мужик» стал опять выкликивать старшекурсников, за ними позвал нашу старосту, подруг нашей старосты, четырёх наших парней; и в момент вручения каждому из них грамоты Надя шептала: «Потом тебя. Потом тебя». Я уж и сам забеспокоился. Всё-таки приятно было бы вот так, при всех быть отмеченным. Но меня не вызвали. Заведующий пожал руку Боре, и когда тот сходил со сцены, начал разглагольствовать о том, что тоже начинал с медучилища, и знает по опыту, что старшие курсы, хоть сложней, но интересней, а потому, получается, даже легче, пожелал успехов и передал слово директору, который объявил собранию конец.

Я расстроился. Какая-то апатия на меня нашла, разочарование. Всё сделалось безразлично. Разумеется, глупо из-за какой-то грамоты. Тем более, я на неё и не рассчитывал. Сам, ведь, логично себе объяснил, почему не дадут. Ещё во время церемонии я немного побаивался Надиного праведного гнева, в случае если меня не наградят: начнёт возмущаться, натворит снова глупостей. Теперь стало безразлично. Пусть творит, что хочет. Смотрю, действительно, ругнулась тихонько и ринулась к химичке: «Ирина Валерьевна!»... И пусть. Почему, собственно, я должен её удерживать? Ну и что, что из-за меня? Я ж не прошу ни грамоты, ни её защиты. Выбрался из толпы, отошёл в сторонку. Прикинул, сразу набрать водителю, чтобы домой меня забрал – неудобно. К тому же он всё равно отцу доложит. Стал звонить папе. Не берёт. Занят, наверное.

– Там твоя Надя опять скандалит!

А идите вы все!.. Надя, Надя, да ещё твоя, да ещё с ехидными усмешечками. Дуры. И вовсе она не моя. Я её вчера уже выручил, сколько можно? Правда, не я – папа. Но, во-первых, папа мой, во-вторых, кто его вызвал? Это только кажется, будто я счастливый богатенький мажорик, а она несчастная бедная девочка. На деле-то что выходит? Ярослав понравился мне, а бегала к нему она. «По дороге» – только отговорка, практически получилось за моей спиной. Помогали, опять же, мы Ярославу вместе, только она нахальная, а я нет. Вот и вышло, что она героиня, а я ни при чём. Папа не берёт, позвоню Мите.

– Митя! Не разбудил? Я до папы не могу дозвониться. Можно мне сегодня пораньше домой уехать?

– Ты что заболел?

Я хотел соврать, но не смог почему-то. Выдавил еле слышно: «нет».

– А почему домой? Что не так? Опять с Надей что-нибудь?

– Ну почему обязательно с Надей?! Как мне надоели все с этой Надей. Я вообще о ней слышать не хочу.

– Поссорились?

– Ничего не поссорились. Понимаешь, обидно.