Первый к бою готов!

Я слушал, слушал лучшего друга детства, и вдруг такая злость меня охватила... Неуемная... Такая злость, что мне стоило неимоверных усилий похлопать Ваську по плечу и сказать ему банальное и сакраментальное:

– Ты у нас молодец... Всего в жизни сам добиваешься... А надо было просто больше взяток брать...

Я даже не сказал просто, что надо взятки брать... Я сказал именно «больше взяток»... Васька не смутился, из чего я сделал вывод, что он еще чином на хорошие взятки не вышел, а на мелких разве заработаешь на квартиру...

Но я бы сам от такой жизни просто застрелился...

Я тоже всего в жизни добиваюсь сам, только живу не так, как Васька... И один занимаю трехкомнатную квартиру в элитном доме...

* * *

А большое зеркало я себе все же куплю... Мне нравится смотреть в зеркало и видеть себя то с одного бока, то с другого... Плохо только, что я люблю наставлять на свое зеркальное отображение пистолет... Иногда и пистолет с глушителем... И каждый раз вспоминаю...

Я даже знаю корни этого воспоминания, как знаю корни своей любви к зеркалам...

Они оттуда растут, из чеченского зиндана[2]... И уже никогда мне от этих корней не оторваться... Я там думал о зеркале... Я не видел себя со стороны, хотя на ощупь знал, что моя разбитая, покрытая коростой физиономия может внушать только жалость. А это злило меня больше всего... И зеркала хотелось... Хотелось посмотреть на себя, чтобы знать, что я не жалок, что я не смешон, что я зол и опасен...

Зеркало в зиндане чеченами предусмотрено не было... А сам я там возможности не имел зеркало купить и установить. Зато могу себе позволить это здесь... А если захочу, то и не одно зеркало, много зеркал... Хоть все стены обширной ванной комнаты закрою зеркалами... И все они будут из толстого стекла, и покрыты будут серебряной эмульсией...

* * *

Телефонный звонок не позволил мне окончательно решить главный вопрос жизни на современном ее этапе – каким будет мое зеркало или зеркала, если их будет много. А я ко всем жизненно важным вопросам отношусь серьезно. И потому, отыскав трубку в дальней комнате в кресле рядом с письменным столом, я ответил раздраженно:

– Слушаю...

– Сыно-ок... – издалека раздался голос матери и заставил меня поморщиться. Я уже по голосу понял ее состояние и готов был нос зажать, чтобы телефонная трубка не донесла до меня запах сивушного самогона.

– Что тебе?.. – это я вместо «здравствуй». «Здравствуй» говорить матери нельзя, иначе она обнаглеет и пожелает на шею сесть. Она тоже мое настроение чувствовать умеет и знает, когда и как подмазаться...

– С Новым годом, сынок...

Вовремя вспомнила! Или после Нового года только проснулась?..

– После Нового года уже две с лишним недели прошло...

– Я дозвониться тебе никак не могла...

Можно подумать, что она пыталась... Они с отцом если и выходили из дома, то только к соседке тетке Валентине за самогонкой. Да и то отец едва ли ходил... Мать обычно гнал... Тетка Валентина самогонку делает такую, что этой отравой можно клопов морить... И потому у нее покупают только те, кто живет рядом и на другой конец деревни за хорошим самогоном дойти не может. Я, грешен, в хорошем настроении пребывая, перед Новым годом послал родителям пять тысяч «деревянных»... Похоже, кончились, иначе мать не позвонила бы...

– Что ты хочешь?

– Сынок, скоро опять праздник ведь...

– Какой?

– Крещение... Морозы обещают, а у нас дров нет... – мать не решилась сказать, что праздник хотела бы отпраздновать, но не на что, и потому про крещенские морозы вспомнила.

– А у меня собственного леса нет... Негде мне дрова рубить...

Нынешняя зима такая, что дрова, похоже, и не понадобятся никому... Ну, может, на Крещение дождь в снег перейдет, но это зиму менее противной не сделает...

– Может, поможешь как-то, а то у нас отец уже не ходит...

Начинается обычное нытье...

– Что, мне приехать, дров нарубить?

Мать злобного ехидства не слышит.

– Отец совсем плох стал...

– Я пришлю денег... – пообещал я с идущим из глубины души вздохом и почесал себе висок глушителем пистолета. Глушитель сам к виску тянулся, и от голоса матери палец готов был на спусковой крючок нажать. Правда, предохранитель в положение стрельбы я не опускал...

– Спасибо, родной...

Матери только этого и надо было. Это единственная цель ее звонка... Говорят, самогонка в последнее время подорожала – инфляция...

Как из дома выйду, заеду на почту – перевод отправлю...

Иногда я сам думаю: люблю ли я отца с матерью? Наверное, все же люблю, хотя всегда груб с ними, хотя раздражают они единственным своим желанием – получить с меня деньги и как можно скорее пропить их...

Они считают, что именно для этого меня и растили...

* * *