Первый и непобедимый

Профессор обладал тонким чувством меры, поэтому через одиннадцать дней он снял замок с лавки, тем более, что вот-вот должен был подойти корабль из Ракушки с новой партией товаров для неё.

Восстановилось шаткое равновесие.

Больше всех этому обрадовалась я: ведь в дни противостояния мысль Профессора не дремала, и он всё думал, что ещё новенького и экономного можно сочинить в ведении хозяйства.

И сообразил, что стирать бельё вполне возможно по такой же методе: погрузил грязную вещь в тазик с тёплой водой, побулькал, вынул и повесил на солнышко.

Сплошная экономия, на прачечную больше тратиться не надо, на мыло тоже, это сколько же денег получается!

Их ведь можно потратить на нарушение указа о взятках и прикормить ещё одного нужного человечка, который может сгодиться в будущем.

Пришлось наябедничать Граду и пригрозить, что если посуду я ещё мою, то перестирывать за Профессором бельё меня сам Медбрат не заставит.

На счастье всего представительства воображение у Града было что надо. Он представил, как его трусы и сорочки, самолично постиранные хозяйственным, мающимся от безделья начальством, будут сушиться потом на солнышке на виду у всего городка, и за два часа вырвал у властей Отстойника торговые привилегии, которые позволили переключить мысли Профессора на более глобальные вещи.

Глава шестая ПОСЛЕ РАЗРЕШЕНИЯ КОНФЛИКТА

После официального разрешения конфликта в Огрызок потянулись посетители, выражающие радость по сему поводу. Это и была дипломатия в самом наглядном виде.

Дабы престиж Ракушки не упал, приходилось бдеть со шваброй наперевес, приводя представительство в порядок после каждого прихода гостей.

Моя практика окончательно мне разонравилась.

Чтобы половая и посудная тряпки не приросли к моим рукам совсем уж бесповоротно, я начала сбегать в городок, к Ряхе в гости, тем более, что с его появлением жизнь в Отстойнике, действительно, стала не в пример живей.

Ряха знал рецепт гармоничного существования, и всё у него было путём.

В гарнизоне, куда его перевели, он быстро занял то положение, которое хотел. Связываться с Обрубленным Хвостом желающих нашлось мало. Поэтому у Ряхи была весьма вольная жизнь с большим количеством свободного времени, и он употребил его на то, чтобы приобщить Отстойник к благам цивилизации, как и обещал.

По выходным дням Ряха публично дрался на рыночной площади, принося в пресную провинциальную жизнь толику остроты. Дрались там и до него, но теперь это было броско и зрелищно, почти так же, как в подвале Легиона на Родинке.

Вместо ипподрома, услаждавшего его сердце в столице, он ввёл моду на тараканьи бега и стал богом наравне с Медбратом в глазах местных мальчишек: они теперь гонялись за каждым тараканом, продавая их в новообразовавшиеся тараканьи конюшни разных владельцев.

В личных делах у Ряхи тоже был образцовый порядок: в двух кабачках на разных концах города у него завязались весьма тёплые отношения с хозяйками заведений. У одной была самая потрясающая в Отстойнике грудь, у другой — попа.

А дамой сердца, по-видимому, он избрал мою сестру, потому что передал для неё чрезвычайно загадочное письмо. (Самое необычное в этой истории было то, что Ряха оказался грамотным.) Его письмо я приложила к своим и отправила домой, когда пришёл «Золотой Пёс».

И при этом Ряха считал себя страшным сердцеедом и даже немножко стеснялся того, что он такой… Неотразимый…

И именно Ряха, прибывший из сердцевины Чрева Мира, неожиданно просветил меня, как же решили Сильные разобраться с проблемой оживших заклинаний.

* * *

Это было в его тараканьей конюшне, расположившейся в одной из каморок сарая для бегов, который очень быстро вырос около рынка, когда народ вошёл во вкус столичной забавы.

В маленькой комнате одну стену занимали полки до потолка, противоположную — длинный стол, похожий на верстак, заваленный всякими интересными вещами. Посреди комнаты стояло два табурета. Пахло здесь, скажем так, странно.

Отборные скакуны сидели в специальных коробочках, любовно расставленных по полкам, а Ряха, сидя на табурете, сортировал новую партию, принесенную вездесущими ребятишками.

Конкурирующая конюшня, по слухам, отыскала в одной из кондитерских таких зверей, что должны были в пух и прах разбить самых признанных фаворитов. Ряха забеспокоился, и принялся скупать тараканов крупными партиями.

Свежие тараканы были большие, чёрные, блестящие. Они отчаянно дергали лапками, когда Ряха, нежно держа каждую возможную звезду стальными пальцами, осматривал им брюшки.

— Они выставят Черный Ветер, попомни мои слова, — бурчал он. — А мы в ответ Молнию! Должна обставить. А Молнией будет вот эта пятерка. Их родная мама не отличит.