Первый и Единственный

К ним перебрался солдат Валтем. Гаунт знал, что он славился в полку силой броска. Он был чемпионом по метанию копья на Гиркании.

- Подбрось им этот подарок, - сказал Гаунт.

Валтем с тихим смешком поднял пояс с гранатами.

Спустя шестьдесят шагов коридор развалился.

Они пошли внутрь, через клубящийся дым и пыль от каменной кладки.

Сепаратисты утратили боевой дух. Они обнаружили Дегредда, лидера повстанцев, лежащего мертвым с дулом лазгана во рту.

Гаунт сообщил генералу Кернавару и комиссар-генералу Октару об окончании сражения. Одни гирканцы вели заключенных с руками за головой, в то время как другие приступили к разоружению стрелковых установок и складов вооружения.

- Что нам с ней делать? – спросил его Танхауз.

Гаунт обернулся от штурмового орудия, с которого он снимал ударник.

Девушка была прекрасной, с белой кожей и черными волосами, как все аристократы Дарендарана. Она цеплялась за руки гирканских солдат, выталкивающих ее и других заключенных в насквозь продуваемый холл.

Когда она увидела Гаунта, то внезапно замерла. Он ожидал сарказма, злости, проклятий, столь обычных среди побежденных и заключенных, чьи верования и идеи претерпели крах. Но то, что он увидел в ее лице, заставило его застыть в удивлении. Ее глаза были тусклыми и глубокими, подобно отполированному мрамору. Она смотрела на него странным взглядом. Гаунт задрожал, когда понял, что этот взгляд был пророческим.

- Их будет семь, - внезапно сказала она, говоря на удивительно прекрасном Высоком Готике без следов местного акцента. Казалось, голос принадлежал не ей. Он был гортанный, и слова не соответствовали движению ее губ. – Семь камней силы. Отрежь их, и ты станешь свободным. Не убивай их. Но сначала ты должен найти своих призраков.

- Достаточно безумия! – оборвал ее Танхауз, и приказал бойцам убрать ее. Глаза девушки к этому моменту опустели и по ее подбородку потекла пена. Она явно скатывалась в муки транса. Люди шарахались от нее, и отталкивали руками, остерегаясь ее колдовства. Температура в холле упала. В один момент дыхание всех людей стало превращать воздух в пар. В нем чувствовался тяжелый запах гари и метала, так, как это случается перед бурей. Гаунт почувствовал, как у него поднимаются волосы на затылке. Он не мог отвести взгляд от бормочущей девушки, когда бойцы осторожно отталкивали ее как можно дальше.

- С ней будет иметь дело инквизиция, - Танхауз дрожал. – Еще одна необученная ведьма-псайкер, работающая на врага.

- Подожди! – сказал Гаунт и подошел к ней. Он был напряжен, испуган тем сверхъестественным существом, с которым говорил. – Что ты имеешь в виду? Семь камней? Призраки?

Ее глаза закатились, а дрожащими губами заговорил надломленный старческий голос.

- Варп знает тебя, Ибрам.

Он отступил назад, будто ужаленный.

- Откуда ты знаешь мое имя?

Она не ответила. По крайней мере, разборчиво. Она начала трястись, бормотать и плеваться. Из ее рта исходили бессмысленные слова и звериные звуки.

- Уберите ее! – рявкнул Танхауз.

Один боец подошел, и тут же закрутившись, упал на колени, из его носа пошла кровь. Она просто на него посмотрела. Крича молитвы и защитные заклинания, остальные начали наступать на нее с прикладами лазганов наперевес.

Гаунт смотрел в коридор еще в течении пяти минут после того, как девушку забрали. После ее исчезновения воздух еще долго оставался холодным. Он оглянулся на вытянутое, взволнованное лицо Танхауза.

- Не обращай на это внимания, - сказал гирканец-ветеран, пытаясь казаться уверенным. Он видел, что кадет был испуган, сказывался недостаток опыта, он был уверен в этом. Когда Пацан переживет несколько лет, несколько военных кампаний, он научится не обращать внимания на безумный бред противника и их проклятые, напыщенные речи. Только так можно было спать по ночам.

Гаунт до сих пор казался напряженным.

- Что это было? – сказал Гаунт, будто надеясь, что Танхауз мог объяснить слова девочки.

- Ерунда, вот что. Забудьте это, сэр.

- Да. Забыть. Верно.

Но Гаунт не забыл.

Часть 2

Мир-кузница Фортис Бинар

Глава 1

Ночное небо было тусклым и темным, как материал их повседневной формы. Рассвет, тихий и быстрый, как удар ножа, залил черную ткань неба темно-красным.

Поднимающееся солнце отбрасывало холодный янтарный свет на лини траншей. Звезда была большой, тяжелой и красной, похожей на гнилой, обожженный фрукт. Вдалеке, в тысяче километров, прогремела утренняя гроза.