Первый человек в Риме. Том 1

Чтобы встретиться с Марфой, сирийской предсказательницей, Гаю Марию пришлось вытерпеть свидание с принцем Гаудой. Марий покорно выслушал жалобы на Метелла и надавал обещаний, о возможности выполнить которые сам был невысокого мнения.

– Будьте уверены, Ваше Высочество, когда я смогу это сделать, я удостоверюсь, что с вами обходятся с уважением и почтительностью, к каким обязывает ваше происхождение, – заверил он, низко кланяясь – к удовольствию Гауды.

– Этот день настанет! – воскликнул Гауда, обнажая в улыбке гнилые зубы. – Марфа говорит, что вы будете первым человеком в Риме, и очень скоро. Поэтому, Гай Марий, я хочу стать вашим клиентом. Я прослежу, чтобы мои последователи в Римской Африканской провинции тоже сделались вашими клиентами. Более того, когда я стану королем Нумидии, вся Нумидия будет вашим клиентом.

Услышав это, Марий очень удивился: ему, всего лишь претору, предлагали таких клиентов, о которых даже Цецилий Метелл, вероятно, не мечтал! О да, обязательно нужно встретиться с этой Марфой.

Вскоре ему предоставили такую возможность: Марфа хотела видеть римлянина, Гауда проводил гостя в ее апартаменты, расположенные в вилле, которую он использовал в качестве временного дворца. Беглого взгляда было достаточно Марию, которого попросили подождать в гостиной: чтили ее действительно высоко, ибо жилище ее было сказочно – стены покрыты изысканнейшими фресками, полы выложены мозаикой, столь же прекрасной.

Она вошла. На ней было пурпурное одеяние – еще одно свидетельство почета, какого редко удостаивают лиц не царской крови. А она, конечно, была не царских кровей. Маленькая, сморщенная, костлявая старуха, провонявшая. Голову она – заподозрил Марий – не мыла, поди, несколько лет. На ее лице, изрытом морщинами, выделялся большой нос, тонкий и крючковатый, а глаза горели свирепым, гордым огнем и были полны восторженного внимания – куда там орлу. Ее груди свисали как два пустых чулка. Видно было, как они трясутся под тонкой пурпурной рубашкой – единственным ее прикрытием. Бедра она повязывала пурпурною шалью, кисти рук и ног до щиколоток были почти черны от хны, и с каждым шагом она будто вся дребезжала – это позванивали колокольчики, браслеты, кольца и брелок – все из чистого золота. Закрепленная гребнем из чистого золота вуаль из пурпурного газа спадала с ее головы на спину – словно вымпел в безветренный день.

– Сядь, Гай Марий, – сказала она, пальцем указывая на стул. Палец ее так и сиял от множества колец.

Марий сел, где было указано, не в состоянии отвести взгляд от ее коричневого лица.

– Принц Гауда передал мне твои слова о том, что я буду первым человеком в Риме. Я бы хотел подробней узнать об этом.

Старая карга захихикала, показывая почти беззубые десны с единственным пожелтевшим резцом в верхней челюсти.

– Еще бы ты не хотел, – сказала она и хлопнула в ладоши, вызывая слугу.

– Принеси нам настой из сушеных листьев и те маленькие печенья, которые я так люблю, – велела она. Затем, обращаясь к Гаю Марию, сказала: – Много времени это не займет. Когда принесут – поговорим. А пока посидим молча.

Не желая обидеть ее, он сидел молча – а затем, когда принесли дымящийся отвар, отпил из поданной ею чашки, принюхиваясь с подозрением. Было довольно вкусно, но он не привык к горячим напиткам, и, обжегшись, отставил чашку. Она же, наученная, видимо, долгим опытом, отпивала из чашки по крохотному глотку, как птичка.

– Замечательный вкус. Хотя вы, осмелюсь предположить, предпочли бы вино.

– Нет, что вы, – пробормотал он из вежливости.

– Берите печенье, – промычала она с набитым ртом.

– Благодарю вас, не стоит.

– Ладно, ладно, я поняла, – прополоскала рот еще одним глотком горячего отвара. Затем протянула руку властным жестом: – Дайте мне вашу правую руку.

Он подал. Она взяла ее.

– У вас великая судьба, Гай Марий, – она впилась глазами в линии на его ладони. – Что за рука! Она принимает форму того, к чему прикасается. И какова главная линия! Она правит вашим сердцем, вашей жизнью, всем, кроме разрушительного действия времени, Гай Марий. Потому что ему противостоять не в силах никто. Но ты можешь больше других. Вот ужасная болезнь… Но ты сумеешь ее превозмочь! И в первый раз, и даже во второй. Вот враги, их не счесть… Но ты победишь… Ты обязательно станешь консулом… ага – в будущем году! И шесть раз. Всего – семь. Тебя станут называть Третьим Основателем Рима, потому что ты спасешь Рим от самой большой опасности!

Он чувствовал, что его лицо пылает, что оно раскалилось, как копье, брошенное в огонь. И этот шум в голове! Сердце стучит, как hortator, бешено барабанящий тревогу. Она говорила правду! Он это знал!

– Вам достались любовь и уважение великой женщины, – продолжала Марфа, водя пальцем по другим линиям, – И ее племянник будет самым великим из всех римлян всех времен.

– Нет, им буду я! – он сразу отрезвел.

– Нет, племянник, – упрямо повторила Марфа. – Человек, более великий, чем ты, Гай Марий. Его первое имя такое же, как у тебя: Гай. Но он – из ее семьи, а не из твоей.

Факт был принят к сведению, этого он не забудет.