Первый человек в Риме. Том 1

Жареная птица с хлебом, луком и зеленой фасолью, два вида оливок, свежий мясной рулет, булочки с запеченными в них сочнейшими яблоками, превосходные домашние колбаски под чесночным соусом, разбавленным медом, салаты из латука, огурцов, шалота и сельдерея /каждый – под особым масляно-винным соусом/, дымящееся блюдо из брокколи, тыквы и цветной капусты, украшенное печеными каштанами. Отдельно подавался перец, светлое оливковое масло первого отжима и соль. Завершали обед небольшие пирожки с фруктовой начинкой, посыпанные зернышками сезама и политые медом, и пирожные со взбитыми сливками; отдельно был подан сыр двух сортов.

– Арпинумский! – оживился Гай Марий, попробовав один из них, и лицо его, кажется, помолодело. – Этот сорт я знаю хорошо – его делал мой отец. Из молока двухлетней овцы, которая паслась недельку на заливных лугах, где растут особые травки.

– Как мило, – проговорила Марция без малейшего оттенка превосходства. – Мне всегда нравился этот сорт сыра, но теперь я буду относиться к нему по-особому. Сыр, сделанный Гаем Марием – ведь вашего отца тоже зовут Гаи Марий? – из Арпинума!

После завершающего блюда женщины поднялись и покинули зал; за обедом они только ели и не пили ничего крепче воды.

Поднимаясь, Юлия улыбнулась Гаю Марию – с нескрываемой симпатией, как ему показалось; она поддерживала вежливый разговор, когда к ней обращались, но ни разу не попыталась присоединиться к беседе отца с гостем. Тем не менее она не сидела со скучающим видом, а внимательно прислушивалась к разговору мужчин с интересом и пониманием. Этой красивой и спокойной девушке, казалось, сама судьба обещала нечто большее, чем обычный удел матери семейства.

По сравнению с нею младшая, очаровательная Юлилла, – маленькая разбойница, да и только, сущее наказание для семьи! Она точно знала – и пользовалась этим – как заставить родных смириться с ее выходками. Но что-то в ней встревожило Мария; опытный наставник, он умел понимать с первого взгляда не только юношей, но и девушек. Он внимательно изучал Юлиллу за обедом: что-то в ней было не так. Не то чтобы недостаток ума или образованности… Она действительно была менее начитанна, чем старшая сестра или братья, но значения этому не придавала. И необыкновенное тщеславие, хотя о внешности своей она явно была мнения высокого… Но что тогда? Гай Марий пожал плечами и решил о Юлилле не думать: в конце концов, не его это дело.

Сыновья Гая Юлия Цезаря задержались еще на несколько минут, а затем также попрощались и вышли. Наступил вечер: клепендры начали отсчитывать часы ночные каждый – в два дневных длиною. По календарю шла середина зимы – все даты каждый год высчитывались Верховным Жрецом, Луцием Цецилием Метеллом Далматийским, поскольку он считал, что так следует делать. Да стоило ли справляться о числах или названиях месяцев, которые вывешивались на Форуме, если человек вполне мог и сам определить время – по своим ощущениям.

Когда слуги зажгли лампы, Марий заметил, что масло в них – самое лучшее и фитили не из пакли, а из шерстяных нитей.

– Я люблю читать, – Цезарь перехватил его взгляд, как и вчера на Капитолии, угадав ход мыслей Мария. – Не потому, что уже плохо сплю по ночам. Просто несколько лет назад, когда дети подросли и стали принимать участие в семейных советах, мы решили, что каждый из нас выберет себе занятие, развлечение. Марция выбрала кухню, но поскольку это касалось непосредственно всех нас. Сверх того, решили, что выпишем для нее из Патавиума новый ткацкий станок и будем обеспечивать пряжей, какой она захочет, даже если это дороговато. Секст заявил, что будет ездить в воинские лагеря за Путеоли, – тень прошла по лицу Цезаря, и он глубоко вздохнул. – Есть несколько наследственных, характерных черт у рода Юлиев Цезарей. Самая знаменитая – уверенность в том, что каждая женщина из нашего рода обладает способностью осчастливить своего мужа. Это пошло от преданий о нашем происхождении: сама-де Венера одарила этим свойством наших женщин. Хотя я никогда не слышал о том, что Венера сделала счастливым кого-нибудь из смертных. И даже самого Вулкана! Или Марса! Но миф все еще живет… Однако есть у нас и менее приятное наследство, хотя оно достается не всем. Из нынешнего поколения лишь Секст страдает от этой болезни – от астмы. Думаю, вы уже знаете сами: слышали его кашель, да и синеву вокруг его глаз заметили. Несколько раз Секст был уже на краю смерти…

Так вот что было написано на лице Секста… Болен, бедняга… Это, без сомнения, мешает его карьере.

– Да, я знаю, что такое астма. Отец говорил, что эта болезнь обостряется, если воздух вокруг наполнен пылью, как на току, надо держаться от животины подальше, особенно от лошадей и собак. А Секст бывает в воинских лагерях?!

– Он считает, что это – его призвание, – снова вздохнул Цезарь.