Первый человек в Риме. Том 1

– Хочу объяснить вам ситуацию, августейшие. После беседы с принцем и его спутниками нам следует прийти к единому решению – как быть с царем Бокхом. Пусть каждый из вас изложит свое мнение на бумаге, тогда в Риме увидят, что я не превысил власти, – сказал Марий сенаторам, землевладельцам, казначею, квестору и одному правителю провинции.

Исход встречи был точно таким, как хотел Марий: он красноречиво изложил свои доводы и был поддержан квестором Суллой. Мирное соглашение с Бокхом необходимо, – заключили знатные римляне. И сошлись на том, что троих посланцев Мавретании следует отправить в Рим в сопровождении казначея Гнея Октавия Русона, а два других пусть возвращаются к Бокху, чтобы доложить царю о благожелательном отношении Рима.

Гней Октавий Русон опекал Богуда и двух его братьев на пути в Рим, куда они прибыли в начале марта и были немедленно выслушаны на специальном заседании Сената. Это происходило в храме Беллоны. Беллона была собственно римской богиней войны и намного старше Марса, ее храм был местом заседаний Сената об объявлении войн.

Консул Публий Рутилий Руф огласил вердикт Сената при широко открытых дверях храма, чтобы собравшиеся снаружи могли услышать его.

– Передайте царю Бокху, – сказал Рутилий Руф, – что Сенат и Народ Рима помнят и оскорбление, и благосклонность. Нам ясно, что царь Бокх искренне раскаивается в своем проступке, и было бы несправедливо с нашей стороны его не простить. Итак – он прощен! Однако Сенат и Народ Рима требуют, чтобы царь Бокх отплатил нам за добро добром. Мы не ставим условий – какой должна быть услуга. Пусть царь Бокх решает это сам. И когда он проявит добрую волю, Сенат и Народ Рима будут счастливы заключить с царем Бокхом договор о мире и сотрудничестве.

Бокх ответил в конце марта. Сам он предпочел остаться в Икозиуме. Гай Марий, рассудил он, может вести с ним переговоры и на расстоянии – через Богуда. А чтобы защититься от Югурты, он ввел в Икозиум новую армию мавров и, как смог, укрепил маленький порт.

Богуд же отправился к Марию в Цирту.

– Мой царственный брат просит Гая Мария сказать ему, какую услугу можем мы оказать Риму, – Богуд опустился на колени.

– Встань, встань! – раздраженно сказал Марий. – Я не царь! Я проконсул Сената и Народа Рима! Не надо пресмыкаться передо мной. Это унижает меня даже больше, чем того, кто пресмыкается.

Смущенный Богуд поднялся.

– Гай Марий! Помоги нам! – вскричал он. – Чего хочет от нас Сенат?

– Я бы помог вам, если бы… – начал Марий, пристально изучая свои ногти.

– Так пошли одного из своих поговорить с царем. Возможно, в личной беседе они придут к согласию.

– Хорошо. Луций Корнелий Сулла поедет к вашему царю. При условии, что место встречи будет отстоять от Цирты не дальше, чем Икозиум.

– Конечно, главное – выторгуй голову Югурты, – напутствовал Марий Суллу, когда квестор готовился в путь. – Многое я бы отдал, чтобы быть на твоем месте, Луций Корнелий. Но не могу. Остается послать такого человека, как ты.

Сулла ухмыльнулся.

– И если сможешь – привези мне Югурту! – добавил Марий.

Итак, Сулла отправился из Русикады с когортой легионеров, когортой легковооруженных воинов из италийского племени пелигнов, личный эскорт из 6алеарцев и конники под командованием Публия Вагиенния из Лигурии.

Была середина мая. На протяжении всего пути до Икозиума он нервничал, хотя был хорошим моряком и даже успел проникнуться симпатией к морю и мореплаванию. Экспедиция обещала быть удачной. И очень важной лично для него. Он верил в это так, словно кто ему напророчествовал удачу. Как ни странно, он не стремился поговорить с Марфой Сириянкой, хотя Гай Марий часто настаивал на этом. Отказывался Сулла не из-за несклонности к предрассудкам. Как римлянин, Луций Корнелий был преисполнен суеверий. Он просто боялся. Хоть и старался всем внушить, что его ждет славное будущее, но слишком много знал о собственных слабостях, чтобы встречаться с предсказательницей по примеру Мария.

Что-то сулило будущее? Сулла явственно ощущал надвигающуюся беду. Греки постоянно спорили о природе зла; многие утверждали, что оно не существует вообще. Но Сулла знал: зло есть.

Из Икозийского залива открывался чудный вид на город. В период зимних дождей множество потоков устремлялось к заливу с гор, и на затопленном побережье с десяток островов плавали, как корабли. Кипарисы были похожи на мачты и паруса. Прекрасное место! – подумал Сулла.

На берегу близ города их ждала тысяча берберских всадников, снаряженных по-нумидийски: без седел и упряжи, без доспехов, лишь с копьями, длинными мечами и щитами.

– Смотрите! – сказал Богуд, когда он и Сулла сошли с первого судна. – Царь прислал встречать вас, Луций Корнелий, своего любимого сына.

– Как его зовут?

– Волюкс.

К ним приблизился юноша, вооруженный так же, как его воины, но лошадь его была под седлом. Сулле понравились рукопожатие и манеры принца Волюкса. Но где же сам царь? Наметанным глазом он пытался обнаружить царя по многочисленной свите.