Первый человек в Риме

– Полагаю, Гай Гракх был человеком достойным. Когда он шел на второй срок плебейского трибуна, я поддерживал его от всего сердца. И третью его попытку тоже. Не то чтобы моя поддержка многого стоила, но… Я все-таки патриций.

– А это тоже немало. Если в Риме появляется достойный человек, его ведь могут и зарезать. Почему? Потому что он печется больше о Риме, нежели о своем состоянии.

– Думаю, такое случается не только в Риме. – Цезарь посмотрел на Гая Мария, высоко подняв красиво изогнутые брови. – Люди есть люди, и нет разницы между римлянами, греками, карфагенянами, сирийцами. Во всяком случае, там, где замешаны зависть и жадность. Единственный способ сохранить себя и сделать то, что считаешь нужным, – накопить сил и добиться положения верховного правителя… царя. Конечно, этот титул может именоваться иначе…

– Рим никогда не смирится с царским правлением!

– Так было лишь последние пятьсот лет. А ведь прежде Римом правили цари. Смешно, не правда ли? Во всем мире предпочитают безраздельное правление. Только римляне и греки – исключение.

Марий вздохнул:

– Это потому, что в Риме и Греции всякий сам себя считает царем. Рим так и не стал истинной демократией, хотя и изгнал царей.

– Ну уж нет! Истинная демократия – выдумка греческих философов, прекрасная, но недостижимая мечта. Погляди хотя бы на ту путаницу, в которой увязли греки. Этого ли мы хотим для себя? Рим – форма правления меньшинства, господства знатных семей над большинством.

– И выскочек, – добавил Гай Марий, в котором-то как раз и видели выскочку. – Так называемых новых людей.

– И «новых людей», – согласился Цезарь.

В этот момент в столовую вошли сыновья Цезаря. Вошли, как и подобает молодым людям: решительно, но с почтением, и сразу остановились.

Сексту Юлию Цезарю, старшему сыну, было двадцать пять – высокий, с темно-рыжими волосами и серыми глазами юноша. Опытный глаз Гая Мария подметил лишь один недостаток у этого юноши – синие тени усталости под глазами. Он был на редкость молчалив, что тоже казалось странным в его годы.

Гаю Юлию Цезарю Младшему исполнилось двадцать два. Он был крепче брата и выше его ростом; золотые кудри придавали света большим голубым глазам. «Очень умен, хотя не выделяется ни силой, ни характером», – решил Гай Марий.

Рядом они смотрелись очень мило – два истинных римлянина, сразу чувствуется порода: дети сенатора и будущие сенаторы.

– Ты можешь гордиться своими сыновьями, Гай Юлий, – проговорил Гай Марий, когда юноши заняли места на ложе по правую руку от отца. Для возможных гостей (а в некоторых скандально известных своим новомыслием домах – для женщин) предназначалось ложе слева от Мария.

– Да, я тоже так думаю. – Глаза Цезаря светились гордостью и любовью. Затем он опять повернулся к Гаю Марию с явным любопытством. – У тебя ведь нет сыновей?

– Нет.

– Но ты женат?

– Так считается, – рассмеялся Гай Марий. – К сожалению, все военные похожи друг на друга: по-настоящему мы обручаемся только с ратными победами.

– Пожалуй. – И Цезарь сменил тему.

Предобеденная беседа текла плавно и неторопливо, огибая опасные рифы. В этом доме уважали чужое мнение, для всякого находили доброе слово, обходились без двусмысленных намеков. Каковы же женщины дома Цезарей? Марий знал, что за воспитанием детей в Риме стояли именно женщины. Распутная или застенчивая, глупая или умная – любая римлянка умеет заставить считаться с собой. Разумеется, кроме этой путеольской квашни.

А вот и женщины – Марция и две Юлии. Невероятно! Все три восхитительны. Слуги принесли и поставили для них кресла в центре зала, по другую сторону столов, за которыми возлежали мужчины. Марция уселась напротив супруга, Юлия – напротив Гая Мария, а Юлилла – перед братьями. Едва заметив, что родители отвлеклись, она тут же показала братьям язык, не смущаясь присутствием гостя.

Несмотря на отсутствие деликатесов и разбавленное вино, обед оказался превосходным, а рабы обслуживали быстро и ненавязчиво, не пролезали грубо к столу между женщинами, но и не манкировали своими обязанностями. Блюда были простыми, однако великолепно приготовленными, мясо имело натуральный вкус, свежие фрукты и овощи, не политые рыбьим жиром и странной смесью экзотических пряностей с Востока. Именно такая простота застолий и была по душе воину Марию.

Жареная птица, набитая хлебом, луком и травами из собственного сада, легкие свежеиспеченные булочки, два вида оливок, яблоки, запеченные в тесте, приготовленном из нежной муки с яйцами и сыром, превосходные домашние колбаски под чесночным соусом, разбавленным медом, два вида салатов из латука, огурцов, шалота и сельдерея (каждый – под особым соусом из масла с уксусом), дымящееся блюдо из брокколи, тыквы и цветной капусты, украшенное печеными каштанами. Отдельно подавался перец. Светлое оливковое масло первого отжима, соль и перец – все высшего качества – подавали по первому же знаку обедающих. Завершали обед небольшие пирожки с измельченным изюмом, политые сиропом из фиг. И под конец – сыры двух сортов.