Читаем Первый арест полностью

При слове «коммунист» лицо его сделалось строгим и пухлые пальцы с большим перстнем нервно забарабанили по столику. Но это длилось недолго. Он дочитал письмо и снова весь засветился доброжелательством и благодушием. В это время его позвали к телефону. Он взял трубку и заворковал:

– Как тебе не стыдно? Какой я тебе «господин министр»? Ты не знаешь моих убеждений. Я Костел! Для своих друзей я всегда был и останусь Костелом! Что ты сказал? Я хороший парень? То-то! Вот это уже другой разговор… Привет! Целую ручки мадам Элеоноры. Па!..

После этого министр – хороший парень – вернулся ко мне и сказал, что все будет сделано: нужды моего уезда для него превыше всего, просьбы господина Литвина – закон. В гимназии, наверно, перегнули палку. Завтра же он поручит своему секретарю справиться об этом деле в министерстве просвещения. Послезавтра я могу позвонить узнать результат…

И он проводил меня до дверей, где меня приняла Ленуца и, сверкая блестящей чернотой глаз, провела в уже знакомую прихожую с оленьими рогами.

– Министр Рогожану? – переспросил Подоляну, когда я рассказал ему, где был. – Его обещания ровно ничего не значат. Это простейший прием: всем обещать. Но мы сейчас узнаем, что он за фрукт…

Разговор наш происходил во дворе общежития в тот час, когда уже пообедавшие или только собиравшиеся обедать студенты слонялись по двору, стояли группами у ворот, но Подоляну быстро разыскал среди них того, кто ему был нужен.

– Мэй, Джика! Подойди-ка сюда.

На его зов откликнулся студент ростом не выше двенадцатилетнего мальчика, с детской стриженой головой, но в очках с толстой оправой.

– Послушай, Джика, ты знаешь Рогожану?

– Знаю, – сказал Джика.

– Откуда ты его знаешь?

– Я их всех знаю, – сказал Джика.

– Что это за тип? – спросил Подоляну.

– Он из Влашки. Учился в Бухаресте. Женат на сестре помощника префекта полиции Миксимаде…

– Это нас не интересует, – сказал Подоляну. – Может быть, ты знаешь, какие у него убеждения?

– У него нет убеждений. У царанистов он слывет за хорошего оратора. Дом, в котором он живет, куплен после процесса Решица…

– Откуда ты все это знаешь? – изумился Подоляну.

– Я читаю газеты, – сказал Джика. – Другие тоже читают и забывают, а я помню. Я завел на них всех картотеку. Вот здесь…

И он серьезно постучал пальцем по своей детской стриженой головке.

– А все-таки, может быть, ты знаешь что-нибудь о его убеждениях?

– У него нет убеждений, – сказал Джика.

– Он способен помочь товарищу, исключенному из гимназии?

– Если ему выгодно.

– Значит, это не противоречит его убеждениям? – настаивал Подоляну.

– У него нет убеждений, – сказал Джика. – Он хочет быть министром. Вот и все его убеждения… „Спаситель" прилетел!

Внезапно и нежданно случилось событие, которое поставило все под сомнение: сменился король. В истории всех королевских династий обычно сыновья наследовали престол отца. В Румынии произошло обратное: папа стал королем после сына. Я, конечно, плохо разбирался тогда в тайнах и интригах румынского королевского двора, но запомнил многое из того, что видел и слышал в те суматошные, необычные дни. …Это произошло вскоре после моего разговора с министром. Полный самых радужных надежд, я впервые отправился в центр города. Было теплое летнее утро. Был шум большого города. И было волнующее чувство ожидания чего-то нового, еще неизведанного; счастливое, сладостное чувство любопытства ко всему, что я видел и слышал на этих пестрых, еще никогда мною не хоженых улицах. Я шел сначала по Каля Вакэрешть, глядя на бесконечный ряд магазинов, ателье, мастерских, к которым лепились киоски с прохладительными напитками, газетами, табаком. Потом я вышел на Липскань. Здесь покупатели, зеваки, уличные продавцы и зазывалы сливались в единый поток, еле вмещавшийся между стенами этой узкой, извилистой улочки, где каждая открытая дверь вела не в один, а в два и даже в три магазина, с отдельными полками, отдельным товаром и отдельным хозяином. Улица Липскань выходила на знаменитую Каля Викторией. Я знал, что здесь можно увидеть роскошь, суету и тщеславие не только Бухареста, но и провинции, всегда представленной своими богатыми прожигателями жизни, тунеядцами и растратчиками. Но я ничего не успел разглядеть, так как внезапно услышал странные, визгливые крики, точно где-то поблизости резали сразу по меньшей мере десять человек. Окружающая меня толпа, однако, не обращала на них никакого внимания. Вскоре и я понял, в чем дело: вышел специальный выпуск газеты «Универсул».

Теперь уже можно было различить слова:

– «Универсул» – спе-ци-а-ла!.. «Универсул» – спе-ци-а-лаа!!

Вскоре я увидел и самих газетчиков – ватагу оборванных мальчишек и девчонок. Они выкрикивали «Спе-ци-а-ла!» с таким испуганным, отчаянным выражением, точно это означало «Спасайся, кто может!».

Перейти на страницу:

Похожие книги