Первая жизнь, вторая жизнь

— И чего ж ты делал до утра? Скоро полдень.

Ткачев резко сел.

— Сколько времени, говоришь?

— Одиннадцать двадцать.

— Не может быть.

Пименов сунул ему под нос часы. Они показывали семнадцать минут двенадцатого. Ничего себе поспал!

— А ты чего тут? — спросил Семен, выбираясь из кровати. — Говорил, скоро не ждите.

— Срам прикрой, — посоветовал Виталя. Вспомнив, что лег голым, потому что чистого белья не было, Ткачев ойкнул и завернулся в простыню. — Тут остаться решил до похорон. То есть на сутки еще.

— Разве не тебе их нужно организовывать?

— У бати новая семья, как ты знаешь. Леди Хелен всем рулит. Хотя какая она…? Бледи обычная. Отец с ней на Ибице познакомился. Она тусила там, он телок клеил. Снял, как думаю, на ночку, а оказалось, на всю оставшуюся жизнь. Хелен умная и, что удивительно, страшная. Знаешь этих англичанок с бледной кожей и выдающейся челюстью? Вот она такая.

— Кира Найтли и Сигурни Увивер как раз такие. Но мне кажется, они очень даже…

— А мне нет. Но дело не в этом. Хелен — настоящая акула. Она не просто собирается захапать все движимое и недвижимое моего отца, но и те деньги, что он мне перевел намедни, отобрать. Мне об этом отцовский помощник сказал, Камиль.

— Тот самый, что был пятнадцать лет назад?

— Да. При нем остался. Камиль, пожалуй, единственный, кого мой отец не просрал со временем. Вас, нас с матерью… Прислугу, тренеров, охранников — всех растерял. Только Камиля оставил. Я, грешным делом, думал, что у него с папашей какие-то шашни. Не зря он мне «Горбатую гору» показывал. И «Вход и выход». Короче, фильмы на гейскую тему. Но потом решил, что у хитрого татарина есть что-то на моего батю. Узнать все равно не выйдет, поэтому больше не гадаю. Итог: Камиль — доверенное лицо Сергея Сергеевича Пименова по сей день. И он сейчас в Калуге. Там-то мы и пересеклись.

— А что с Горынычем будет? На него убийства повесят?

— Что значит «повесят»?

— Ты сам понимаешь, на что я намекаю.

— Нет.

— Ему же явно подбросили и кошелек, и амулет дурачка деревенского.

— Этого я не знаю.

— То есть это не ты сделал?

Виталя тяжело посмотрел на Семена. У него снова были красные глаза. Но в кои веки не с перепоя. Он просто мало спал или… Много плакал?

— Я тебе сейчас плюну в морду, Ткачев, — процедил он. — Думаешь, я грохнул отца, а потом стал перекладывать вину на другого?

— Посещала меня эта мысль, — не стал юлить тот.

— Отмети ее. Я хоть и ненавидел папашку временами, но убивать бы его не стал. Иначе сделал бы это, когда он маму бросил ради какой-то малолетней английской давалки.

— Сколько ты получил от него в последний раз?

— Прилично.

— Конкретнее.

— Сумма семизначная.

— В долларовом эквиваленте?

— Да.

— Тогда трать ее, пока малолетняя английская давалка не отобрала.

— Камиль помог перевести деньги в офшор. За что получит десять процентов комиссионных. На счету мы оставили копейки. И пусть леди-бледи Хелен ими подавится.

— Тратить миллионы на усадьбу Филаретова ты больше не планируешь?

— Нет. Я только сейчас понял, каким глупцом был, когда задумывал проект. Он же нерентабельный! При самом хорошем раскладе я всего лишь отбил бы деньги. И то не факт. Но о каких прибылях речь? Да, буржуины валом повалили бы сразу после открытия, но через год перестали бы ездить. В моде эксклюзив. А когда пара сотен человек смоталась в дом с привидениями, то он уже не в тренде.

— Но ты же еще на старости лет собирался перебраться в эти края, — припомнил Семен.

Он натянул на себя несвежие, но проветрившиеся за ночь трусы, затем джинсы.

— Какое-то помутнение было у меня… — Виталя плюхнулся на кровать, которую Семен освободил. — Жить в глуши? Это же не мое совсем! Что мне делать тут? Спиваться? Так я могу этим заняться в Москве или на той же Ибице, где мой покойный папаша умудрился найти себе жену. Там по-любому это делать веселее.

— А с Еленой что думаешь делать? Лолошей то есть?

— Оставаться друзьями. Она хорошая баба. Поэтому не хочется ей пудрить мозги. Не выйдет у нас ничего.

— Кстати, где она?

— Не видел, не знаю.

— А остальные?

— Никого нет. Ты один в доме. Вот я тебя и разбудил.

— Странно, — пробормотал Сема и вместе с Пименовым вышел в кухню.

Там тишина. На столе пустота. Даже сахарница исчезла.

Но мух это не остановило. Летали тучами по помещению, невзирая на то, что в нем нечем полакомиться.

«Дихлофос купить надо», — подумал Ткачев.

Затем открыл холодильник, чтобы найти в нем приятную для питья жидкость. Но увы. Ни сока, ни кваса, ни обычной минералки. Последней он был бы особенно рад.

— Ты что, не привез продуктов? — недовольно поинтересовался Сема.

— Нет. Было как-то не до этого. Но деньги с банкомата снял. Тут всем затаримся.

В принципе в деревне можно было купить любую еду. Овощи, консервированные закуски, зелень, хлеб (многие хозяйки сами пекли), молоко, творог, десерты. Свинину, курятину, крольчатину, говядину. Напитки на любой вкус: соки, компоты, квас, вино, самогон. И все же Ткачев больше доверял магазинным продуктам.

— У тебя хотя бы есть что попить? — спросил Ткачев.

Вода, что стояла в графине, не вызвала желания опрокинуть ее в себя.