Первая жертва

– Отцу в грудь вонзился нож.

– Почему вы не отпустили нож перед тем, как подхватить господина Хидзирияму?

– Все произошло слишком быстро, я не успела об этом подумать…

– Что вы имеете в виду? – мягко спросил Касё.

– В тот момент у меня было ощущение, что, стоит мне остаться без ножа, отец тут же позвонит матери. Мне казалось, я ни при каких обстоятельствах не должна выпустить нож из рук.

– Пытался ли потерпевший что-то сказать или сделать после того, как нож оказался у него в груди?

– Нет, он просто со стоном упал на колени. Затем опустилась его голова, а за ней рухнуло и все тело.

– Вы попытались проверить, находится ли ваш отец в сознании?

– Нет. Я не ожидала, что все так выйдет… Мне стало страшно, и я просто сбежала оттуда.

– Почему вы так поступили?

– Я поняла, что случилось что-то ужасное. Я страшно перепугалась и сразу же позвонила маме, чтобы посоветоваться, но она не ответила. Я звонила, пока не сел телефон, но мама так и не взяла телефон. Я подумала, что мне лучше вернуться домой, и так и сделала.

– Что сказала ваша мать, когда вас увидела?

– Спросила, что произошло. Я ответила, что отцу в грудь вонзился нож. Тогда она сказала, что ножи не вонзаются в людей сами по себе. Потом спросила, что с отцом сейчас.

– Во что вы были одеты?

– На мне были темно-синяя юбка, которую я надела для собеседования, и белая футболка.

– На ваших руках было много порезов, так ведь? Ваша мать как-то прокомментировала это?

Некоторое время Канна молчала, но наконец ответила:

– Нет, мама ничего о них не сказала, – кажется, даже ей самой казалось это странным. – Потом мы поссорились, и я выбежала из дома.

– Куда вы направились?

– Мне некуда было идти, поэтому я просто побрела вдоль реки Тама.

– Вы не думали сами обратиться в полицию и рассказать о случившемся?

– В тот момент у меня была только одна мысль: вот бы меня не стало, – немного подумав, ответила Канна. – Простите. Мне не пришло в голову пойти в полицию.

– Почему вы хотели умереть?

– Потому что после ссоры с мамой мне казалось, что ни один человек в мире мне не поверит.

Касё как-то по-особенному посмотрел на Канну и, выдержав небольшую паузу, задал следующий вопрос:

– Вы можете подробно пересказать свой разговор с матерью?

– Да. Мама стала меня расспрашивать, как все произошло, я принялась объяснять, что упала в обморок на собеседовании, что сама не заметила, как купила нож и пришла на работу к отцу. Тогда она начала на меня кричать. Так мы и поссорились.

– Что конкретно кричала ваша мать?

– Что-то вроде этого…

Крышка коробки, в которой Канна хранила воспоминания того дня, стала постепенно приоткрываться.

– Что она сама натерпелась от отца… Что из-за меня не знает, как ей теперь жить дальше. Тогда я… – К глазам Канны подступили слезы, голос задрожал, но она все равно продолжила говорить: – Я сказала: «При чем здесь это? Лучше скажи, откуда у меня проблемы с головой!» Но она только отмахнулась и сказала: «Понятия не имею». Я выбежала из дома. И вот я брела в сумерках вдоль реки, слезы уже высохли… Тогда я поняла, что всю жизнь была одинока.

Все в зале смотрели на плачущую Канну.

– Я не хотела, чтобы отец умер. Но не думаю, что в тот день могла повести себя иначе. Я знала, что со мной что-то не так, но денег на лечение не было, а мама всегда говорила, что мне нужно самой со всем справиться. Я верила ей и думала, что только я могу помочь себе. Как я должна была поступить? Мне очень жаль, что я не смогла взять себя в руки и пройти собеседование. Но это оказалось выше моих сил.

Мне, как клиническому психологу, было грустно, что только сейчас, под арестом, Канна наконец обрела внутреннюю свободу и смогла так открыто заявить о своих чувствах.

– У меня больше нет вопросов, – произнес Касё.

Из-за стола встал кто-то со стороны обвинения. Это был худощавый прокурор, которого опасались Касё и Китано. Он отрывисто заговорил:

– Теперь я хотел бы задать вам несколько вопросов. Обвиняемая, в каких отношениях вы состояли с потерпевшим?

– По документам он мой отец. Но мы не кровные родственники.

– Какие это вызывает у вас чувства?

– Я благодарна ему за то, что он меня вырастил.

Канна отвечала осторожно. Было заметно, что она не слишком доверяет прокурору.

– Девятнадцатого июля вы ушли со второго этапа собеседования на должность телеведущей. Почему после этого вы не поехали домой, а купили нож и направились в художественный колледж?

Канна спокойно ответила:

– Я очень переживала из-за неудачного собеседования и поэтому решила нанести себе порезы. Это помогает мне справиться со стрессом.

– Но зачем вам нужно было ехать на работу к отцу?

– Я хотела показать ему, насколько мне плохо от провала на собеседовании.

Худощавый прокурор взглянул на Канну и снова спросил:

– Вы же могли вернуться домой и пожаловаться матери?

– Нет, об этом я даже не подумала.

– Почему?

– Мне казалось, сначала нужно поговорить с отцом.

Прокурор довольно строго спросил:

– У вас в руке был нож, когда господин Хидзирияма зашел в женский туалет?

– Да.

– Как он отреагировал?