Первая жена

И она, невзирая на сопротивление подруги, взялась за тряпку. Майя поначалу тоже вроде бы зажглась идеей уборки, но… увы. Вещи так и не были разобраны, и, сколько Марина не порывалась помочь их распаковать и развесить, Майя вяло махала рукой и устало отнекивалась:

– Ой, Мариночка, не сейчас! Что-то сил нет.

Марина заходила каждый день, носила еду, проветривала квартиру. Состояние подруги вызывало у нее сначала сочувствие, потом недовольство, затем раздражение и в конце концов сильную тревогу.

– Так, Майка, все! Подъем! Давай мыться, переодеваться! Потом чай будем пить. Я вон торт купила. Захотелось чайку попить… знаешь, не просто так, а со вкусом, по-настоящему! Вставай, вставай! Я уже воду включила, ванна набирается… – и она, не слушая возражений, волокла полуживую подругу в ванну, меняла постельное белье и бежала заваривать чай.

По дороге заглянула в ванную, все ли нормально. Майка лежала в клубах пены с закрытыми глазами.

– Ну как водичка? Не холодно?

– Хорошая вода, спасибо!

– Ну лежи, лежи! Наслаждайся!

Пока шумел чайник, Марина набрала номер Сани. Мобильного она не знала, а вот домашний помнила наизусть. Уж сколько лет они с Майкой перезванивались, и не захочешь, а запомнишь.

К телефону подошла какая-то женщина. То ли жена, то ли прислуга. Спросила: «Как вас представить?» Марина представилась официально: «Марина Ильинична».

Саня не брал трубку долго. Марина успела и чай заварить, и заглянуть еще раз к Майе.

– Я слушаю! – раздалось вдруг официально и сухо.

– Саша, добрый день! Это Марина, соседка Майи по старой квартире.

– Да, Марин!

– Саш! Я не хотела тебя беспокоить. В конце концов, это ваше семейное дело… Только волнуюсь я за Майку…

– А что с ней?

– Плохо, Саш! Не ест толком, не выходит из дома. Целыми днями только лежит. Худая, бледная!

Он молча слушал.

– Сань! Помоги чем-то… Ну не знаю… Может, доктора посоветуй или какую-то помощницу по хозяйству пришли. Я пытаюсь помочь ей с уборкой, но сам понимаешь… У меня и работа, и семья своя. Я и так у нее каждый вечер бываю. Только толку от меня мало.

Он по-прежнему молчал.

– Саш, ты не молчи! Саш! Вы прожили больше двадцати лет. К кому мне обращаться, как не к тебе? Вдруг какая депрессия у нее или, не дай бог, болезнь серьезная.

– Марин… – он все же ответил. – У меня теперь другая жизнь. Что я могу?

– То есть как это «что могу»? – Марина вдруг разгорячилась. До сих пор она говорила тихо и более-менее уравновешенно, а после этих слов разволновалась и перешла на повышенный тон: – Что значит «не могу»? А кто ей поможет? Где Виктор? По заграницам мотается? Где Светлана? В женихах запуталась? Никто мать навестить не может?! Жила-была семья и все! Нет никого! Хоть криком кричи, хоть помирай!

– Марин! Ты перегибаешь палку! Дружишь с Майей – дружи, а в чужую семью не лезь!

Он пытался еще что-то внушить ей в своем благородном, как он считал, порыве, но она со свойственной ей бесцеремонностью отчеканила чуть ли не в приказном порядке:

– Имей совесть, Саня! Пришли уборщицу и врача! И детей научи, как надо в беде относиться к родителям!

Потом добавила чуть мягче:

– Ты классный мужик, Саня! Всегда ты уважение во мне вызывал. Имей совесть!

И, не дожидаясь ответа, повесила трубку.

За чаем Майя спросила подругу:

– С кем это ты так жарко спорила?

– Я не спорила. Я вызывала тебе уборщицу и врача.

– Мне? Зачем? Я не просила.

– Ну и что, что не просила! А я вызвала. Хватит дурака валять! Ишь, чего удумала: в глазах ни жизни, ни мысли!

Майя вяло махнула рукой:

– А зачем она мне?

– Кто? – удивилась Марина.

– Не кто, а что… Жизнь. Зачем она мне?

– Так… Все понятно! Я, конечно, не врач, но сдается мне, подруга, что накрывает тебя депрессия.

– Да и ладно…

Майя без аппетита ковыряла торт, без всякого желания пила чай, и было понятно, что все, что бы она ни делала сейчас, ей в тягость.

Марина, собираясь уходить, крикнула с порога:

– Белье забираю! Постираю в машинке. А гладить сама будешь!

Майя не ответила, продолжая крошить и без того разваленный на мелкие части кусок торта.

– Марин! – вяло отозвалась Майя. – Возьми торт. Мне не съесть. Я и кусок-то не одолею. Куда мне столько?!

– Оставь! Завтра, надеюсь, уборщица придет. И доктор обещал быть. Угостишь их.

*

Саня прислал не только женщину-помощницу по хозяйству, но и двоих рабочих. Они, не слушая Майю, споро измерили дверные и оконные проемы, записали все размеры, сорвали старые обои и плинтуса. Майя только руками разводила и молча наблюдала за процессом.

Через два дня те же рабочие с той же женщиной уже клеили обои, меняли ковролин, прибивали новые наличники, обновляли проводку. К концу недели квартира приобрела вид не просто свежий, а поистине новый.

– Хозяйка! Выбирайте светильники, шторы! – весело командовали рабочие, которые на привычных работяг не были похожи. Чисто одетые, уважительные, быстрые. «Как в сказке», – подумала Майя.

– Шторы? – она в недоумении пожала плечами. – Куда я за ними пойду? Где искать?

Женщина-помощница, имя которой никак не удерживалось в Майиной голове, хотя она неоднократно им интересовалась, сказала просто: