Первая жена

– Жень, ты, может, к детям поезжай… А?

– А ты один останешься?

– Ну ведь ты ненадолго… Сама чуть развеешься, с детьми побудешь на природе. Говорят же, что природа лечит.

– Да-да…

Врача Женя все же посетила. Тот выписал успокоительные пилюли. И ей, и детям. Она уехала. Думала, на недельку. А получилось на целый месяц. Не хотелось ей возвращаться.

Глеб звонил изредка. Беседы носили дежурный характер. Оба понимали, что отношения, претерпев излом, остывают, уходят. Оба гнали от себя тягостные воспоминания и упаднические настроения, но легче не становилось.

Лето кончалось. Детям пора было возвращаться в детский сад, сыну – в старшую группу, дочке – в самую младшую.

Жене дом показался чистым и почему-то пустым. Не в плане наличия в комнатах мебели или вещей. Нет, все было на месте. Просто дом лишился уюта, тепла. Как будто выхолостили из их прежде милого очага самую главную составляющую, самую суть… То, что зовется семейным счастьем, то, что притягивает, согревает, успокаивает. Как назвать эту составляющую? Любовью, наверное? Или доверием? Или единением? Не поймешь так сразу. Разобраться бы… Только не получилось у них разобраться.

Они промыкались где-то еще с полгода и разошлись. Без слез, без объяснений и без каких-либо претензий друг к другу. Просто, видимо, что-то умерло в них там, в лесу. Умерло, да так и не возродилось вновь.

Может, обнажилось нечто такое, что не должно быть обнажено никогда. А став достоянием другого, это нечто сокровенное утратило свою глубокую интимность. И приоткрылось то, что не нужно было бы открывать. То, что является настолько личным, своим, глубоко запрятанным, истинным…

А у них случилось такое, что личины и маски были сорваны. А под ними обнаружились слабость натуры, истеричность, страх смерти, страх боли… Нормальные в общем-то человеческие качества. Но в повседневной жизни они не проявлены. В повседневной жизни люди выглядят уверенными в себе, умными, правильно принимающими решения. Они показывают миру свое умение жить, добиваться успеха, побеждать… И даже те, кто не слишком преуспевает, имеют достоинство, хорошие манеры и приличный внешний вид. Ну стараются, по крайней мере, выглядеть адекватно месту и времени. В повседневной жизни люди не ползают на коленях, не дрожат от страха, не воют от боли, не унижаются, позволяя плевать себе в лицо…

Глеб когда-то давно слышал один рассказ. Фильм, что ли, кто-то из его друзей пересказывал, или сам он прочел где-то. Неважно. Суть в следующем. Показаны какие-то военные действия: Гражданская война или Отечественная. Несколько мужчин попадают в плен. Ситуация складывается для них крайне неприятная, если не сказать, трагическая. Всем им предстоит расстрел. И случится это не сегодня-завтра. Безысходность, тоска, бессмысленность каких-либо действий. Все осознают: им суждено погибнуть. И не когда-нибудь, а буквально вскоре.

Они сидят каждый в своих мыслях, молчат. И тут один из них начинает говорить. Рассказывает нелицеприятный случай из своей жизни, делится подробностями, открывает впервые то, что раньше никогда никому… Как он некрасиво поступил с девушкой в молодости. Как, можно сказать, предал ее. И всю жизнь мучается он сознанием своей вины, и вспоминает с вечной болью о своей неприятной истории, и простить себе не может, и забыть нет сил… Перед войной пробовал он найти ту девчонку, покаяться, прощение вымолить, но не нашел ее: то ли уехала из их города она, то ли просто сил и смелости не хватило у него на встречу.

В общем, раз тут такое дело, ну… что они в плену… перед лицом смерти, можно сказать, и шансов спастись у них нет, то спасибо, ребята, что выслушали, что хоть немного, но облегчил свою душу…

И тут всех как прорвало. Стали они один за другим рассказывать кто о чем. Но все больше о своей вине перед кем-то. Именно то, что тяжким грузом висело на сердце долгие годы.

Выговорились, поделились и получилось, что вроде как покаялись, вроде сбросили с себя камни и чуть успокоенные ожидали своей дальнейшей участи.

Только не суждено им было погибнуть. Изменилась ситуация. Пришли наши, и все эти мужчины спаслись, выжили. Вот оно счастье! Так-то оно так. Но только с тех пор никто из них друг с другом не поддерживал никаких отношений и при случайных встречах ограничивались они светским приветствием. Не дружили, не приятельствовали, не общались. Никогда! Видимо, не выдерживают люди столь откровенного обнажения души.

Тогда еще, когда с ребятами обсуждали они эту тему, Глеб удивлялся: как же так? В такой критический момент люди смогли мобилизоваться, выйти из плена, пусть даже с посторонней помощью, неважно. Важно, что все они смелые, мужественные бойцы. И такие жизненные моменты должны бы связывать людей навсегда! А на самом деле выходит иначе.

Теперь вот и у него, похоже, ситуация в жизни складывается непростая.