Машина шла вдоль Кремлевской стены, на той стороне реки промелькнул серый особняк посольства, на мгновенье нырнули под мост и снова выскочили на залитую солнцем набережную.
И она заговорила. Медленно, точно вспоминая, она, в который раз, рассказывала о своей жизни, о встречах и разочарованиях, как узнала Маркова, как полюбила. Рассказала, не могла не сказать, о Бреккере. Агапов слушал, не перебивая, хотя все знал.
Вспоминая встречу в ресторане, она заволновалась. Тогда ей был непонятен этот разговор, то слишком прямой, то с недомолвками и паузами. Казалось, что Марков слишком резок, что об осторожности говорил не Бреккер, а именно он… Удивило, когда Марков, комкая беседу, протянул ему записку со своим телефоном и предложил встретиться еще.
Выйдя из ресторана, она тогда не сдержалась и упрекнула Маркова, но он полуобнял ее и ласково успокоил: «Так нужно, родная, все будет хорошо!..» И с тех пор пропал… Она его искала и неожиданно увидела вместе… с канадцем. Заметив ее, он вскочил в машину и уехал. Что это? Ирина взглянула на Агапова, он улыбался. Ей показалось, что она ошиблась, но нет. Агапов действительно улыбался. Улыбка широко раздвинула рот, и узкое лицо от этого стало полнее. Ирина растерялась, потом возмутилась: как он мог смеяться над ее горем? Или он ничего не понял? Но Агапов взял ее за плечи, тряхнул и, глядя прямо в глаза, ободряюще сказал:
– Все в порядке, Ирина! Ничего не случилось, мы все знаем. Так нужно! – И, увидев, что она по-прежнему ничего не понимает, уже серьезно повторил: – Так нужно! Он хороший парень, настоящий человек и знает свое дело. А то, что это взволновало вас, встревожило и вы позвонили мне, – хорошо. Очень хорошо! Я рад за вас… – он перевел дыхание и после короткой паузы окончил: – И за Сергея!
Сидящий рядом с водителем сотрудник обернулся и ободряюще посмотрел на нее – Ирина по-прежнему ничего не понимала.
– Так нужно, Ирина! – повторил Агапов.
– А я?.. – вырвалось у женщины.
– Мы запретили Маркову говорить вам. События развиваются нормально, сейчас важно, чтобы вы были спокойны. Ничего не случилось! Если вам позвонят (вы знаете кто!), будьте естественны. Помните, ничего не случилось! – еще раз сказал он. – И обо всем немедленно сообщайте нам. Обо всем!..
XXI
Телефонные звонки не прекращались. Один и тот же голос настойчиво добивался Бреккера. Владимир Прохорович вначале спокойно, а позже, раздраженный назойливостью, кратко отвечал, что его нет.
– А когда будет? – не отставал голос.
– Откуда я знаю? – вспылил Сеньковский. – Кто это?
Но человек бормотал что-то невнятное и вешал трубку. Так продолжалось несколько часов. Сеньковский перестал отзываться на звонки. Усталый после суточного дежурства на заводе, он присел на тахту и задремал.
Бреккер явился только поздно вечером – с шумом ввалился в комнату, и она наполнилась влажными осенними запахами. Подойдя к холодильнику, достал бутылку с коньяком, бросил в стакан ломтик льда. Подняв стакан, некоторое время рассматривал, как на свету расплавленным металлом переливалась жидкость. Улыбнулся своим мыслям. Выпил.
Шум, поднятый Бреккером, помешал. Владимир Прохорович приоткрыл глаза – перед ним зарябила ковровая стена. В голове еще бродили обрывки какого-то нелепого сна, хотелось нырнуть в него, узнать, что будет дальше, но очередной толчок в спину заставил отказаться от этого. Владимир Прохорович перевернулся, оторвал голову от подушки и увидел протянутую руку с наполненным стаканом.
– Никто не звонил?
Владимир Прохорович оторвался от стакана, перевел дыхание. Вспомнил. Засмеялся:
– Осточертел тут один. Я уж и отзываться перестал…
– Не сказал, кто? – оборвал его Бреккер.
– Спрашивал, да он трубку вешал. – И, точно в подтверждение, раздался звонок. Бреккер схватил трубку. Сеньковский, наблюдая за квартирантом, увидел, как он побледнел, как побурели яркие пятна румянца, как сузились глаза – весь он напрягся, сжался. Хмельное выражение как смахнуло.
– Немедленно приезжайте, сейчас же! – бросил он в трубу и, обернувшись к Сеньковскому, приказал: – Иди погуляй. Часа на два… Хотя нет, перед возвращением позвони!