Первая версия

В Пестром зале народ вовсю гулял, похоже, что это были все-таки писатели. Уже на самом выходе из зала я чуть не столкнулся с элегантной дамой. Наши взгляды встретились. Мне показалось, мы друг друга где-то встречали. Она как-то чересчур поспешно отвела глаза. Именно взгляд-то и был мне знаком: очень светлые зеленые глаза, как бы подведенные более темным по абрису радужной оболочки... Такие глаза не часто встретишь. Но вспомнить, кто это, я так и не смог — дама уже прошла в ресторан.

Я присел в холле и закурил. Мне нужно было собраться с мыслями. Не то наступала пора решительных действий, не то продолжалась затянувшаяся пора выжидания.

Итак, что мы имеем на сегодняшний день? Что мы имеем с гуся? Жир, как говорилось в древнем анекдоте. Осталось определить, что считать гусем, а что — жиром.

В Москве убиты: Дэвид Ричмонд и его невеста Ольга Лебедева. Не удивлюсь, если к этому списку нам придется добавить еще кое-кого. Кого — пока покрыто мраком.

Исчезли документы Ричмонда. Среди самых нужных телефонов у Ричмонда фигурировали номера Нормана Кларка и Андрея Буцкова.

У Буцкова — Фонд воинов-интернационалистов. Среди его «боевых» товарищей — некий Волобуев, чей отпечаток пальца найден в квартире убитой балерины.

По рассказу балерины о ресторане «Самовар» можно предположить, что и Ричмонд и Кларк встречались с Буцковым по меньшей мере один раз. И встреча проходила не в самой теплой обстановке.

Кларк убит на своей яхте под Севастополем. За ним следуют на тот свет, не считая экипажа яхты, пострадавшего явно «за компанию», еще двое — лейтенант Сотников и некий Вася, предположительно убивший Сотникова. Приятный наборчик.

Представители спецслужб, причем и наши, и американцы, усердно советуют мне поберечь свое здоровье. У них иных забот, понимаете ли, нет, как о здоровье следователя Турецкого заботиться.

Завтра предстоит встреча с внучкой бывшего посла Спира. Тоже, кстати, очень странно погиб, хотя и давно, и не здесь... Что-то никак и ничего не желает выстраиваться в какую-нибудь стройную логичную версию.

А! Вот и еще одну загадочную личность чуть было не позабыл: Рути Спир, печальная вдовушка с ароматными сигаретами... А не позвонить ли мне этой вдовушке? А что я ей имею сказать? И что хочу услышать? Я этого не знал. Но решил все же прислушаться к внутреннему голосу, который настоятельно посылал меня к телефону.

Ну что ж, хорошо хоть ни куда подальше. А то ведь в жизни следователя, понимаете ли, всякое может приключиться. Всего и не предусмотришь.

— Госпожа Спир?

— Да, это я.

Вас беспокоит Турецкий. Следователь. Тот самый частный сыщик, что имел честь присутствовать недавно у вас на вечере.

— Как же, как же. Я помню. Вы ведь были с Ольгой... Какая ужасная и дикая история. Я до сих пор не могу прийти в себя от всех этих смертей.

Ее акцент был заметнее, потому что она говорила очень быстро и как бы автоматически. Похоже было на то, что она хотела поскорее завершить в общем-то еще не начавшийся разговор.

Проговорив фразу о смертях, она замолчала, ожидая продолжения с моей стороны. Я понял, что только прямая просьба о встрече может быть уместна в данной ситуации.

— Рути, мне необходимо с вами встретиться. Сегодня.

— Нет, нет. Именно сегодня никак не смогу. Уезжаю на дачу. Вы уже застали меня в дверях. Извините.

По ее тону я понял, что мне-таки настоятельно необходимо с ней поговорить. Именно сегодня. Сейчас. Или, в крайнем случае, увидеть. Ее. Или того, к кому она так спешит на дачу.

— Хорошо, давайте созвонимся завтра, — сказал я и как можно вежливее повесил трубку.

К высотному дому на Котельнической мы с дядей Степой прибыли почти одновременно. Правда, я уже успел предварительно припарковать машину на площадке перед кинотеатром «Иллюзион».

Подъезд Рути был во дворе, выехать она могла только через арку, выходящую к Яузе. Я сел в «вольво» дяди Степы, и мы остановились в полутора сотнях метров от этой самой арки.

Предусмотрительный дядя Степа протянул мне старомодные темные очки.

— Я в них как две капли воды — американский шпион, — сказал я, посмотревшись в зеркало.

— Шпион-то шпион. А все же — никак не Турецкий, — мудро рассудил дядя Степа. Я вынужден был с ним согласиться. Как я и предполагал, заявление Рути о том, что я застал ее уже в дверях, было сильным преувеличением. Женщины часто, считая, что они уже готовы к выходу из дома, потом еще минут сорок «приводят себя в порядок».

Как раз минут через тридцать — сорок после нашего разговора по телефону синий «мерседес» с желтыми иностранными номерами плавно выкатил из арки и повернул к набережной Москвы-реки. Мы пристроились на таком расстоянии, чтобы ни в коем случае ее не упустить, но в то же время чтобы не маячить в зеркале обзора «мерседеса» . С другой стороны, машин было вполне достаточно, чтобы наша «вольво» не привлекла к себе особого внимания. Да и вряд ли Рути могла подозревать меня в таком коварстве. В салоне «мерседеса» она была одна.