Первая степень

Сначала Рита Голден пробежала вердикт глазами, убеждаясь, что он составлен в соответствии с формальностями, – казалось, она тихонько читает его про себя, словно бы хочет какое-то время оставаться единственным человеком, кроме присяжных, который узнает, чем все закончилось. В зале не было слышно ни единого звука, даже муха не жужжала, и слова вердикта прозвучали ясно и громко, словно я слышал их сквозь стетоскоп:

– Мы, присяжные в деле «Штат Нью-Джерси против Лори Коллинз», считаем, что Лори Коллинз… невиновна в убийстве первой степени.

Присутствующие скорее всего зашумели; Дилан, вероятно, расстроился; Топор, должно быть, стучит своим молотком, призывая зал к порядку – но ничего этого я не видел и не слышал. Все, что я осознавал, – это то, что мы с Лори и Кевином обнимались, и объятия были столь крепкими, что я подумал, не придется ли нас в таком виде выносить из зала суда и везти в больницу, чтобы разъединить хирургическим путем, как сиамских близнецов.

Лори твердила нам обоим, что любит нас, а Кевин с глазами, полными слез, все время повторял: «Лучше и быть не могло». Он ошибался – было бы гораздо лучше, если бы Барри Лейтер был жив и мог увидеть это.

Но все равно было чертовски хорошо.

Топор поблагодарил присяжных, освободил Лори от домашнего ареста и объявил суд оконченным. Дилан подошел к нам и на удивление вежливо поздравил с победой, и они увели Лори, чтобы завершить некоторые формальности.

Когда она вернулась, у нее на лице была счастливая улыбка, а на лодыжке больше не было браслета.

Выглядела она потрясающе.

* * *

Лори отвергла мое предложение отправиться на какой-нибудь райский остров, чтобы забыть об этом кошмаре. Ее представление о рае состояло в том, что она может продолжать жить нормальной жизнью, без наручников, безнаказанно заниматься своей работой и спать в собственном доме каждый вторник, четверг, субботу и воскресенье.

Я дал Эдне пару недель отпуска и даже не стал перевозить документы и вещи обратно в офис. Если уж после дела Уилли Миллера я приходил в себя полгода, сейчас мне, наверное, понадобится не меньше десяти лет.

На ступенях суда состоялась насыщенная пресс-конференция, и журналисты опять наградили меня званием героя. К моему удивлению, интерес прессы к этому делу еще не угас, несмотря на то, что основное внимание было приковано к Дарену Хоббсу. Казалось, новая информация по этому расследованию просачивается ежедневно; выяснилось, что под прикрытием Хоббса занимались преступной деятельностью не меньше восьми его бывших сослуживцев. Арест и обвинения были почти неизбежны.

Я говорил с Синди Сподек, которую пресса воспевала как героиню, хотя большинство коллег отнеслись к ней довольно холодно. Она сказала, что главная эмоция, которую она испытывает – это облегчение, и я совершенно точно понимаю, что она имеет в виду.

Вечно непредсказуемый Уилли Миллер прореагировал на свое внезапное богатство с явным безразличием; он вел себя ответственно и благоразумно. Фред вложил большую часть его денег, оставив Уилли некоторую сумму, чтобы тот мог немного повеселиться. Оказалось, что представление Уилли о веселье выражается в покупке «вольво», потому что он читал в «Журнале для покупателей», что это очень надежная машина.

Уилли, ау, ты ли это? Уилли!

Я собирался немного понаблюдать за новым Уилли, когда он заедет ко мне. Он собирался отвезти меня в место, которое, по его словам, будет нашим совместным вложением капитала. Уилли держал в секрете, о чем идет речь, но предложил мне взять с собой Тару.

Уилли остановил машину, и я сел в бежевый «вольво». Тара запрыгнула на заднее сиденье и устроилась рядом с Баксом, а я сел на переднее. Уилли тронулся с места не раньше, чем проинструктировал меня относительно необходимости пристегнуть ремень безопасности.

Пятнадцать минут спустя мы затормозили у брошенного, полуразвалившегося здания, старая вывеска которого свидетельствовала, что когда-то оно называлось «Собачий питомник Хейлдона».

– Пошли, – сказал Уилли и выбрался из машины, прежде чем я успел сказать ему, что это не самое лучшее вложение средств и что я не хочу держать собачий питомник, даже если бы он уже был построен.

Уилли выпустил Тару и Бакса из машины, и они потрусили за ним к двери. Дверь оказалась заперта, но Уилли это не остановило – он достал из кармана ключ и открыл ее.

– У тебя есть ключ? – задал я умный вопрос.

– Разумеется. Я владелец этого чертова местечка. Мы его владельцы.

Это было похоже на кошмарный сон.

Мы вошли внутрь, и я совершенно не удивился, обнаружив, что внутри старый собачий питомник выглядит как старый собачий питомник.

– Ну, что ты об этом думаешь? – спросил Уилли, сияя.

– Я думаю, что ты не в своем уме. – Я решил говорить начистоту.

Он был удивлен и оскорблен.

– Почему? Я думал, ты любишь собак.

– Люблю. Но я не хочу брать с людей деньги за то, чтобы держать собак в клетках, пока их владельцы отдыхают на курортах.

Уилли рассмеялся.