Первая спасательная

Станда морщит нос, так ему противно. Чистый бегемот, ему бы еще только захрюкать. Наконец Матула всовывает свои толстые, словно надутые воздухом руки в рукава и натягивает грязную рубаху; из ворота показывается щетинистая башка и одутловатое лицо; теперь он сидит, отдуваясь, совершенно изнеможенный. "Боже мой, - недовольно рассуждает Станда, - и этот пьяный боров пойдет с нами! Да и вообще мы на героев не похожи; от нас так несет потом и вонью; и это называется спасательная команда! Ничтожная горсточка шахтеров - в огромной душевой нас и не видно! А еще говорят о спасении человеческой жизни! Почему не пошлют больше? Надо бы спустить в шахту всех четыреста пятьдесят углекопов с "Кристины", пусть все сражаются с подземными силами за своих товарищей! Господи, какой будет толк от нас, от этой жалкой кучки!" - думает Станда, и душа у него уходит в пятки.

Но уже появился десятник-запальщик Андрее, по прозвищу "пес"; на нем такая же измятая одежда, как и на остальных, и такая же пропотевшая заскорузлая шапка, но он задирает нос и взглядом пересчитывает людей. Первая спасательная мгновенно замолкает. Каменщик Матула захрипел, взглянул на "пса" Андреса налитыми кровью глазами; он сжимает и разжимает опухшие кулачищи, точно хочет задушить запальщика. Тот скользнул по Матуле взглядом, но.форса не сбавил.

- Готовы?

- Ага, - ответил за всех дед Суханек и вежливо осклабился беззубыми деснами.

- Берите лампы и пошли.

Шахтеры идут цепочкой к клети, помахивая тяжелыми лампами. Над лесом, за отвалами и заборами, стоит золотое послеполуденное солнце; Станде хочется остановиться, - водь это, может быть, в последний раз! На сердце у него грустно и сладко, ни ему приходится почти бегом догонять остальных. Выходит толстый замасленный машинист и смотрит па них.

- Бог в помощь, ребята! - кричит он шахтерам.

- Бог в помощь...

Клеть уже ждет, они набились в нее - можно спускаться. Кто-то протягивает им руку.

- Бог в помощь, молодцы, возвращайтесь!

Клеть проваливается, но еще видно, как наверху у канатов несколько человек в синих блузах поворачиваются и подносят руку к козырьку.

- Бог в помошь!

- Бог в помощь!

У "пса" Андреса твердеет лицо, дед Суханек шевелит губами, точно молится, а клеть летит вниз в черную шахту. У Станды на глазах навертываются слезы, все происходит так торжественно и печально, будто при последнем прощании. Даже Пепек хмурится и молчит; Адам смотрит куда-то ввалившимися глазами, но, вероятно, ничего не видит; Матула тяжело пыхтит, и только круглое, ясное, несколько сонное лицо крепильщика спокойно сияет. Клеть падает стремительно, и у Станды словно отрывается сердце и летит вниз, все глубже и глубже. А черные стены бегут и бегут вверх, и усиливается тяжесть в ногах и духота; горсточка людей с мигающими лампами спускается все ниже - и конца не видно этому спуску.

"Не может быть, - ужасается Станда, - шахта никогда не была такой глубокой, мы падаем уже так долго! А вдруг все это мне только снится?" приходит ему в голову, он тайком щиплет себя за руку и на мгновение закрывает глаза; но по-прежнему бегут вверх отпотевшие стены и тускло поблескивают капельки воды в свете мигающих ламп; по-прежнему крепко стиснуты челюсти Андреса, дед Суханек беспрерывно шевелит беззубым ртом, а Адам смотрит невидящим взором бог весть куда; только крепильщик Мартинек подмигнул Станде как старший товарищ и дружелюбно, чуть смущенно улыппулся, - ничего, дескать, сейчас будем на месте, - или что-нибудь в этом роде. Станда переводит дух.

Клеть замедляет ход и останавливается с мягким толчком; кто-то открывает ее снаружи и говорит:

- Бог в помощь!

У двери стоят двое носилок и толпятся люди.

- Бог в помощь, ребята!

- Бог в помощь!

Здесь это приветствие звучит как-то многозначительней, чем наверху, Станда с трудом его произносит; и эти носилки, и люди с красным крестом на белой нарукавной перевязи... Какой-то десятник подходит к Андресу, и они идут рядом, покачивая лампы; на рудничном дворе стоят ряды пустых вагонеток; Станда никогда еще не видел шахту такой мертвой и странной. Да что здесь: здесь еще светят на потолке электрические лампочки и бегут вдаль, словно бусинки, нанизанные на нитку; бригада выравнивает шаг и идет, идет между рельсами по бесконечному сводчатому коридору; дед Суханек пустился в разговор, Пенек Фалта насвистывает сквозь зубы. Иногда встретится человек с лампой, постоит.

- Бог в помощь!

- Бог в помощь! - отвечают ему.

Вот и перекресток. Десятник с лампой останавливается.

- Ну, мне пора назад. Бог в помощь, ребята!

- Бог в помощь!

"Пес" Андрее выходит вперед - маленький командир, ведущий свой отряд в окопы. Только сабли в руке не хватает этой сволочи. Здесь нет ни кирпичной облицовки, ни цепочки огней; Станда неуверенно косится на деревянную обшивку - потолок что надо, крепь органная, в конце концов, кажется, не так уж плохо, - подбодряет себя Станда. Поворот в боковой штрек, перегороженный вентиляционной дверью.

Бледный длинный человек отпирает ее.

- Бог в помощь!

- Бог в помощь!