Первая мировая война. Борьба миров

Яркий пример из жизни привел офицер императорской кавалерии В. Литтауэр: «Как-то вечером я остался дома и уже собирался лень спать, когда ко мне буквально ворвался корнет Поляков и, выставив на стол несколько бутылок вина, возбужденно прокричал: “Я только что купил чудесную собаку с выдающейся родословной! Потрясающая удача. Давай отметим покупку. Поедем в «Яр». Я приглашаю”. Мы отлично поужинали и примерно в час ночи решили возвращаться домой. И тут Поляков, ощупав карманы, заявил: “ Знаешь, а я забыл бумажник “. Хорошенькое дело: счет на каких-то тридцать пять рублей, а два гусара не могут его оплатить. Что было делать? Мы пошли в кабинет, пригласили цыган, заказали море шампанского и, когда счет превысил несколько сотен рублей, очень довольные, подписали его. С легким сердцем мы отправились домой, считая, что не посрамили чести полка».

Нужно добавить, что отец молодого гусара был владельцем крупной собственности в Петербурге, разного рода сырьевых компаний. Так вот жили и веселились «сливки общества», в том числе в армии, среди элитных частей гвардии и у гусар.

А вот экономическое положение бедного офицерства, по сути дела, ничем не отличалось от положения тех же рабочих и крестьян. Скажем, ежемесячный оклад пехотного поручика в размере 41 рубля был почти равен заработку квалифицированного рабочего. При этом армия регулярно использовалась для подавления гражданских беспорядков, восстаний крестьян и рабочих. Так, в 1903 г. треть пехоты и две трети кавалерии, расквартированных в Европейской части России, были задействованы царизмом в репрессивных акциях против своего народа. И опять-таки очевиден «классовый след» — против рабочих и крестьян бросали тот же «скот».

Царь полагал, что русские офицеры и солдаты будут безропотно умирать во имя «бога, царя, отечества». Справедливости ради заметим, что с началом Первой мировой войны вся гвардия ушла на фронт, оставив в Санкт-Петербурге (переименованном после начала войны в Петроград) только свои резервные батальоны. Кадровый состав гвардии, как отмечают, растаял в боях уже в кампанию 1914—1915 годов и в дальнейшем отличие гвардейских полков от армейских состояло только в наименовании. «Можно сказать, что русская гвардия погибла в огне Мировой войны. Рота же Дворцовых гренадер была распущена летом 1917 года».

Не способствовало мощи армии и сохранение взгляда на солдат как на бессловесных животных. Среди русских генералов начала XX в. было немало сторонников карательных и устрашающих методов поддержания дисциплины, даже после того как телесные наказания были отменены в 1904 г. Хотя в то время уже далеко не все рисковали высказываться публично в защиту палочной традиции. Однако при опросе, проведенном на рубеже 1907—1908 гг. одним из структурных подразделений Военного министерства, почти половина опрошенных генералов выступили за введение телесных наказаний в военное время. В их числе оказался и знаменитый впоследствии генерал А. А. Брусилов, объяснявший это решение желанием «избегнуть потом нужды в расстреливании». Кроме того, военачальник считал, что следует «ввести новое наказание — ставить под ружье с мешком песку на спине пуда в два весом, раза два в день, с исполнением служебных обязанностей».

В войне видели радикальное средство излечения от революций. К примеру, один из лидеров России, масон В. Маклаков напрямую связал войну и удержание власти в руках правящей буржуазии, заявив: «Вот что нам нужно: война с Германией и твердая власть». Вояки из Морского министерства России также видели в мировой войне почетный приз, который можно будет показать народу и тем самым подсластить пилюлю потерь, как бы «в награду» за страдания и муки: «Мы должны вернуться с войны с чем-нибудь, ясно говорящим всякому русскому сердцу и в то же самое время действительно важным для отечества, иначе эта чудовищная война родит внутри России не сплочение, а раздор».