Первая мировая война

Еще до того, как поля сражений удалось очистить от наследия войны, они привлекли внимание бурно развивавшейся туристической отрасли. Сразу после войны большинство тех, кто туда приезжал, искали могилы родственников или хотели увидеть место, где принял последний бой близкий человек. Вера Бриттен, искавшая могилу жениха, посетила Западный фронт в 1921 г. Арендовав машину в Амьене, она «поехала по разбитым снарядами дорогам между гротескными остовами деревьев с голыми расщепленными ветками, все еще протянутыми к небесам в скорбном протесте против безжалостной жестокости человека по отношению к природе и своим собратьям».

Почти каждый год в межвоенный период к путешественникам присоединялись ветераны, участвовавшие в различных церемониях, по большей части в открытии памятников. 15 июля 1922 г. в Жоншери-сюр-Вель президент Мильеран открыл памятник капралу Андре Пежо, первому французскому солдату, убитому на войне. Памятник, разрушенный немецкими оккупационными властями через месяц после капитуляции Франции в 1940 г., был восстановлен в 1959 г., через сорок пять лет после гибели Пежо.

24 июля 1927 г. король бельгийцев Альберт присутствовал на открытии Мененских ворот, величественного мемориала пропавшим без вести, который заменил фигуры двух львов, во время войны стоявшие на выезде из Ипра [293]. Церемония закончилась сигналом отбоя в исполнении горнистов Сомерсетского полка легкой пехоты, а затем похоронной песнью, которую исполнили волынщики Шотландского гвардейского полка. Предложение, чтобы сигнал отбоя звучал каждый вечер, исходило от суперинтендента полиции Ипра, П. Ванденбрамбюсхе. Его исполняли и продолжают исполнять горнисты пожарной бригады Ипра. Деньги на то, «чтобы сигнал отбоя был слышен каждый вечер», собрали в Британии.

Ни один год не обходился без еще одной впечатляющей церемонии, без открытия еще одного внушительного памятника. 4 ноября 1928 г. Фош и Вейган присутствовали в Ла-Ферте-су-Жуар на открытии мемориала 3888 британским солдатам, погибшим при отступлении от Марны, но не имевшим могил, – неизвестным солдатам, к надгробиям которых не могли приезжать родственники и друзья. Теперь их имена были высечены на стене из белого камня.

Открытие памятников превратилось в своего рода рутину. В июле 1931 г. генерал Хьюберт Гоф, командовавший 5-й британской армией в 1914 г., встретился в Лондоне с бельгийским королем Альбертом. «Полагаю, сэр, вы очень заняты?» – спросил Гоф. «Да, я очень занят единственным делом, которое осталось в моей профессии», – ответил король. «Каким делом, сэр?» – поинтересовался Гоф. «Открываю памятники!»

В путеводителях по Франции, Бельгии, Северной Италии, Югославии, Польше, Украине, Турции и Палестине, выпускавшихся в период между войнами, обязательно содержались сведения о полях сражений и мемориалах. Популярный путеводитель по северо-востоку Франции, составленный Финдли Мерхедом в 1930 г., при описании прогулки из Сен-Поля до ближайшего холма обращал внимание, что «с его вершины открывается превосходный вид на поле боя на дороге Ланс – Аррас». В Аррасе на Вокзальной площади располагался головной офис Комиссии по воинским захоронениям во Франции и Бельгии. На Гранд-Плас около трети домов были разрушены немецкой артиллерией, но «восстанавливаются в прежнем виде». В пригородах Ланса довоенные кирпичные дома шахтеров «не устояли перед снарядами», но сами шахты, «пострадавшие от артиллерийских обстрелов 1914–1918 гг. и систематического затопления немцами», снова были в рабочем состоянии. В статье о городе Реймсе Мерхед писал: «Разрушенный обстрелами 1914–1918 гг., он занимает почетное место среди городов-мучеников Франции».

Слово «честь» часто звучало в период между двумя войнами, и у некоторых оно вызывало неприятие. «Причины войны всегда излагаются неправильно, ее честь фальшивая, ее слава показная, – писала в 1933 г. Вера Бриттен в своих мемуарах «Заветы юности» (Testament of Youth), – но вызов, брошенный душевной стойкости, острое, вдохновляющее осознание общей опасности и общей цели – все это влекло юношей и девушек, едва достигших возраста, в котором любовь, дружба и приключения зовут настойчивее, чем в любое другое время». И пока сохранялось это «вдохновляющее осознание», размышляла она, «ни одно человеческое чувство не могло сравниться с этой непреодолимой, бьющей ключом энергией». Цивилизацию невозможно спасти от «грозных сил разрушения», опасалась она, если не удастся «перейти к рациональному процессу конструктивного мышления и не обратиться к элементу священной красоты, которая, подобно яркому солнечному свету, пробивающемуся сквозь тучи, иногда облагораживает войну».