Первая мировая. Убийство, развязавшее войну

Но охота не могла больше скрывать проблему, растущую на борту корабля. Эрцгерцог и его двоюродный брат Леопольд, отмечал адмирал Миклош Хорти (Mikl'os Horthy), «были людьми совершенно разных темпераментов», так что беда была неминуема, если они путешествовали вместе. Леопольд открыто признавал, что он и Франц Фердинанд «уже давно ненавидят друг друга». Мелодраматичный, подверженный сомнительным полетам фантазии, Леопольд считал своего двоюродного брата «невежей», человеком, «начисто лишенным даже малейших проблесков чувствительности и тонких порывов души». Каждую ночь, рассказывал он, Франц Фердинанд напивался, кричал, что он рад, что Рудольф убил себя, называл императора «глупым старикашкой» и рассуждал о том, как он может «заставить старикашку уйти с пути». Не желая больше мириться с подобными сценами, Леопольд потребовал перевода на другое судно.

Это была версия Леопольда, высказанная им уже много лет спустя после смерти кузена; истина была совсем другой. Претензии о пьяных ссорах лишь маскировали проблемы, существовавшие в отношениях между двумя мужчинами, и были гораздо глубже простого личного конфликта. Леопольд использовал свое положение эрцгерцога Габсбургов с воинственной заносчивостью и снобизмом, высокомерно отказавшись ужинать вместе со своими товарищами-офицерами. Будучи несчастным на борту корабля, он не пропускал дня, чтобы громко не высказать надежду, что корабль потонет и это освободит его от исполнения служебных обязанностей. Еще хуже было увлечение Леопольда привлекательными молодыми матросами. Хотя он вообще не общался с офицерами, у него не было таких предубеждений относительно простых членов экипажа; как-то раз он провел много времени, запершись у себя с одним особенно красивым кадетом. Чтобы избежать в дальнейшем скандала, Франц Фердинанд высадил Леопольда с судна в Сиднее.

Когда эта неприятная ситуация осталась позади, Франц Фердинанд предпринял путешествие в Гонконг, а потом в Японию, встретился с императором Страны восходящего солнца и позировал фотографам в кимоно. На снимках видно, что он не совсем здоров. 26 августа он покинул Иокогаму на борту белоснежного лайнера Canadian Pacific Empress of China, направляясь в Северную Америку. Это была серьезная перемена после австрийского военного корабля: эрцгерцог вращался среди обычных пассажиров первого класса, играл на палубе в теннис с леди, с которой он свел знакомство, и жаловался на то, что только американские девушки осмеливались танцевать с ним ночью.

Первое свое впечатление о Северной Америке эрцгерцог получил 5 сентября, когда судно причалило в Ванкувере. Молодая женщина, стремящаяся увидеть такое экзотическое существо, как наследник европейского трона, пробилась на судно с криками: «Принц! Принц! Где здесь принц?!» Он отправился на юг, в штат Вашингтон, 19 сентября посетил Спокан только для того, чтобы увидеть, как поезд окружила толпа взволнованных молодых женщин, надеющихся на встречу с ним. Как ни странно, город показался ему странно интригующим, словно бы заброшенным и опустевшим, напоминающим отдаленную азиатскую деревню, но прежде чем изучить его, он уже оказался в частном пульмановском спальном вагоне, направляющемся на восток. Прошедший среди скал поезд доставил его в Йеллоустон. Вестибюль отеля Hot Springs Hotel был заполнен любопытными ковбоями, сплевывающими табачную жвачку, жаловался Франц Фердинанд. Он направился на осмотр знаменитого гейзера Олд-Фейтфул, но оказался раздосадованным тем, что рейнджеры запретили ему поохотиться на охраняемой территории национального парка. Расстроенный Франц Фердинанд смог добавить в свою охотничью коллекцию только скунса, дикобраза и несколько белок.

Когда поезд Франца Фердинанда прибыл в Омаху, его атаковали репортеры. Они толкались и выкрикивали вопросы, протягивая к нему руки, — это стало для эрцгерцога новым опытом, оставившим его сильно недовольным. Он прибыл в Чикаго и, по сообщению местной газеты, получил удовольствие от сытного завтрака, состоявшего из «разнообразных фруктов, бифштекса, яичницы с ветчиной, дичи и вин, включая шампанское». Город показался ему грязным и скучным, а когда он посетил Всемирную Колумбовскую выставку (World’s Columbian Exposition), стал раздраженным от толкучки и большого количества людей. Но во время встречи с группой операторов эрцгерцог ловко скрывал свое неудовольствие. Похоже, что его английский улучшился за время путешествия, газета Chicago Tribune сообщала, что он говорил «на отличном английском». Эрцгерцог сообщил репортеру: «Я пробыл на выставке сравнительно недолго… и смог увидеть не так много. Но то, что я увидел, мне очень понравилось, и мне жаль, что я не остался на более продолжительное время, чтобы посмотреть больше».