Первая леди. Тайная жизнь жен президентов

Порой у Джеки и Джей-Эф-Кей возникали разногласия по поводу того, насколько большое внимание должно уделяться их детям в СМИ. Друг президента Кеннеди Чарльз Спалдинг сказал, что, когда фотографы получили снимок Кэролайн верхом на своем пони Макарони на Южной лужайке, президент понимал политическую ценность такой фотографии. Президент любил повозиться со своими детьми и не снисходил до разговоров с ними. У него была особая связь с Кэролайн. Густаво Паредес, сын личного помощника Джеки Провиденсии, был близок к детям Кеннеди и стал постоянным приятелем Джона-Джона. Он помнит, как убийство отца ударило по Кэролайн, и не только потому, что она была старше. «Отцы всегда больше любят своих дочерей, а матери всегда любят своих сыновей. Они как бы поделили их между собой, поэтому Кэролайн почувствовала большую потерю, огромную потерю». Через неделю после убийства Джеки просто сказала: «Я собираюсь воспитывать сына. Хочу, чтобы он вырос и стал хорошим мальчиком. О большем я не мечтаю». Она представляла, что однажды он может стать астронавтом или «просто обычным Джоном Кеннеди, который чинит самолеты на земле». Она сделала все возможное, чтобы обеспечить своим детям нормальную жизнь. После убийства мужа она отвезла их в Палм-Бич на Рождество и повесила рождественские носки. Когда они переехали в особняк XVIII века в Джорджтауне, она велела своему декоратору воспроизвести спальни, которые были у детей в Белом доме.

Прежде чем покинуть Белый дом, она попросила главного церемониймейстера Дж. Б. Уэста, которого считала своим другом, в последний раз сопровождать ее в Овальный кабинет. Модели кораблей и книги, а также любимое кресло-качалка президента были вывезены у нее на глазах. «Думаю, мы, вероятно, здесь лишние», — пробормотала она. Они с Уэстом прошли короткий путь в Зал Кабинета, где сели за длинный стол из красного дерева. «Мои дети. Они хорошие, не так ли, мистер Уэст?»

— Конечно, они такие.

— Они не избалованы?

— Нет, в самом деле.

— Уэст, вы будете моим другом на всю жизнь?

Уэст мог только кивнуть. Он боялся, что, если заговорит, шлюзы откроются, и его личное горе и сочувствие молодой вдове захлестнут его.

Джеки много лет посещала психотерапевта в Нью-Йорке, но так и не смогла полностью оправиться от эмоциональной травмы, полученной в момент, когда жизнь мужа жестоко оборвалась. Описывая ужас 22 ноября 1963 года, она рассказала журналисту Теодору Х. Уайту: «Его последнее выражение лица (президента Кеннеди. — Авт.) было просветленным; он отнял руку, и я увидела, как осколок черепа отделялся от основания; он был телесного цвета, не белый, — он протянул руку, а потом рухнул мне на колени». Она мучилась весной 1964 года и продолжала спрашивать себя: Почему я не настояла на стеклянном верхе автомобиля? У нее были проблемы с ночным сном, и она могла подолгу дремать после обеда. Она представляла, что было бы лучше, если бы ее муж не был убит боевиком-одиночкой с коммунистическими убеждениями; ей принесло бы некоторое утешение, если бы он умер за большое дело от руки кого-то, кто был возмущен его поддержкой гражданских прав, или кем-то, кто был частью более крупного заговора. В одном из интервью она сказала: «Мне следовало знать, что прошу слишком многого, когда мечтаю, что могла бы состариться вместе с ним и вместе видеть, как растут наши дети… так что теперь он стал легендой, тогда как он предпочел бы быть человеком».

Мод Шоу находилась с семьей с тех пор, как Кэролайн исполнилось одиннадцать дней, и она была тем человеком, кто кормил, купал и одевал детей, но Джеки была удивительно деловитой матерью и сторонницей строгой дисциплины. («Джон был безупречно подкован. Когда какая-нибудь леди входит в комнату, ты встаешь», — говорит Густаво, давний друг Джона Кеннеди.) Джеки не терпела истерик. «Если у тебя истерика, ты передаешь ее мне, — говорила она сыну, если замечала, что он кричит на Шоу или кого-нибудь из сотрудников, обслуживающих резиденцию Белого дома. — Не срывай злость на персонале».

= «Мне следовало знать, что прошу слишком многого, когда мечтаю, что могла бы состариться вместе с ним и вместе видеть, как растут наши дети…»