Первая командировка

Нет, все-таки странное было у Самарина состояние, он даже не мог сейчас полностью в нем разобраться. Контролируя свои действия, он, конечно, осознавал, что находится в глубоком вражеском тылу, на неведомой ему литовской земле и что опасность подстерегает его на каждом шагу. Но совершенно не было ощущения, что все это для него — война, а значит, он — на войне. К тому, что сейчас с ним происходило, он готовился как к сложной и опасной работе, и потому сейчас у него было довольно естественное ощущение, что теперь он к той работе приступил. Он работает. Работой были и прыжок с самолета, и приземление на дерево, и поиск проклятого портфеля, и утопление в озере парашюта, и то, что он сейчас, точно рассчитав время, идет к литовскому городу, к которому он во время подготовки в Москве уже подходил мысленно несколько раз. Ощущение, что он на войне, не возникло, даже когда так близко около него оказался тот вооруженный фельдполицай. Но не опасно ли это? Не это ли имел в виду Иван Николаевич, когда сказал однажды: «Жизнь по легенде должна стать твоей действительной жизнью, а не игрой, в которой можно и переиграть. Мерой тут должен быть всегда трезвый рассудок, но уже твой — самаринский…» А не переиграл ли он сейчас, когда, увидев приближающегося фельдполицая, не укрылся за куст, а продолжал идти открыто как ни в чем не бывало?…

К Шилуте Самарин приблизился несколько раньше, чем рассчитывал. Замедлив шаг, он ждал сумерек и наблюдал городок издали. Выглядел, он очень уютно — весь утонул в зелени, из которой, как стрелы, нацелены в небо островерхие верхушки двух церквей.

Самарин шел по обочине шоссе с довольно активным движением — он знал, что это была одна из артерий, по которым Германия питала свои армии, ушедшие далеко на восток, и что использовалась она главным образом в направлении на Латвию и дальше на Белоруссию. Об этом Самарин читал в материалах нашей военной разведки. Вот и сейчас почти все машины шли на восток и редко-редко — одиночные — назад, в Германию.

Медленные сумерки стали наконец сгущаться, хотя белесый свет все еще струился над горизонтом — там где-то было море.

Самарин вошел в город. Здесь немцы попадались ему на каждом шагу, и он стал испытывать какое-то странное ощущение — будто он невидимка среди людей. Наверное, это было оттого, что на него никто не обращал внимания; в общем, первое его появление во враждебной среде проходило нормально.

На улицах, однако, было немало и штатских мужчин. Самарин присматривался, как они одеты, и с благодарностью вспоминал о тех товарищах в Москве, которые готовили его одежду. Ему-то казалось тогда, что одежда слишком хороша — там же все-таки война. А войной тут и не пахло. Тихий вечер в мирном городке. Из открытых окон слышалась музыка — наверно, по радио. Разве только многовато военных мундиров, высоких фуражек с белыми орлами. И вот то, что немцев здесь было много, все-таки тревожило. Самарин стал испытывать какую-то скованность и старался от нее освободиться, говоря себе: «Ну чего ты, чего?! Ты же немец и приехал к ним, чего же волнуешься?…»

На маленькой площади Самарин подошел к группе оживленно разговаривавших немецких офицеров.

Внимание, Самарин! Твой первый контакт с врагом!…

— Господа, не можете вы сказать мне, где здесь отель?

Офицеры рассмеялись. Самарин сжался. Он спросил на чистом диалекте, свойственном уроженцу Мюнхена. Что же их рассмешило? Опасная ситуация разрешилась мгновенно. Оказывается, офицеры стояли как раз возле отеля.

— Вот отель, если это можно назвать отелем, — сказал один из них, показывая на белевшее сквозь зелень маленькое двухэтажное здание.

— Гранд-отель, — добавил другой, и они снова рассмеялись.

— Благодарю вас, — улыбнулся Самарин и направился к подъезду.

— Но штатских здесь, кажется, не принимают! — крикнул ему вслед один из офицеров.

Это оказалось правдой. Сидевший за конторкой пожилой господин сказал, что он может предоставить ему номер только с разрешения интендантского начальства, которое располагается в здании рядом.

— А свободные номера есть? — спросил Самарин.

— О, да.

Ну вот, сейчас произойдет и первый деловой контакт с офицерами немецкой инстанции — все происходит быстрее, чем думалось, ему даже захотелось пойти в соседнее здание не сразу, но он тут же спохватился.

Интендантским начальством оказался совсем молоденький офицер. Он сидел за ломберным столиком и, склонясь к приемнику, слушал музыку. Самарин узнал популярную в Германии песенку «Бель ами». Эту песню среди других. Самарину проигрывали в Москве с пластинки.

Немец дослушал песню до конца и поднял взгляд на Самарина.

— Бель ами, бель ами, а переночевать немцу негде, — сказал Самарин.

— Кто вы такой?

— Коммерсант из Гамбурга. Еду в Ригу. Фюрер и его победоносная армия дарят нам жизненное пространство, надо же его осваивать, — улыбнулся Самарин. — Мне сказали, будто там можно по дешевке закупить нужный немцам товар.

— Какие у вас документы? — протянул руку офицер.

— Обычный аусвайс и разрешение для проезда в Остланд. — Самарин протянул бумажки.

Внимание! Первая проверка документов.