Первая колония

У старков было принято даже в решениях суда чаще всего давать осужденному выбор из двух типов наказания. Например, в свое время Ангтун было предложено или сесть на кол, или стать позорной бесправной рабыней Тора.

Аргирисса поняла, что ей нужно сейчас направиться в Колинстринну, и молиться. чтобы интуиция и Элир Любвеобильная подсказали ей правильное решение.

В первый день тринадцатого месяца Аргирисса вернулась в Колинстринну. Эсса сразу же рассказала ей о своей беременности. Тор буквально подхватил ее на руки. Эсса сразу же спросила. когда будет свадьба? На что Аргирисса скромно ответила, что ей предстоит сначала завершить епитимью. И вдруг ей стало ясно решение: клин клином вышибают. Она выпрямилась, посмотрела на Тора и вдруг ощутила, что надо подождать еще три дня до времени, наиболее благоприятного до зачатия.

Помолившись еще три дня, но уже не ограничивая себя в еде, чтобы набраться сил для того, что задумано, и для ребенка, она бросила формальный вызов гетеры Тору. И в первую же ночь вошла в тантру и зачала ребенка. Но выше ее сил было оторваться от любимого оставшиеся ей шесть дней, тем более, что удостовериться об удачном зачатии можно было лишь на седьмой день (по ауре). А на следующий день после окончания вызова Аргирисса уехала в Линью, чтобы в школе гетер предстать перед судом своего цеха.

Решение суда было следующим. Либо покончить с собой после рождения ребенка, либо пройти все испытания на Высокородную, кроме тех, которые она уже прошла с Тором. Совершенно неожиданная альтернатива! И, согласно повелению Настоятеля, ей пришлось выбрать прохождение испытаний на Высокородную, хотя одна мысль о соитии с другими мужчинами, кроме Тора, теперь ей была противна. Но до начала испытаний надо было еще родить ребенка и выдержать период очищения после родов. До рождения Аргириссе разрешили вернуться в Колинстринну, чтобы ребенок в чреве лучше узнал своего отца и свою будущую участь в обществе. Эсса, узнав о решении суда и увидев, с каким страхом Аргирисса ждет испытаний, успокоила ее:

— Ребенка твоего в случае чего я признаю своим. Так что у него будут и отец, и мать.

И Аргирисса использовала всю свою духовную подготовку. чтобы полностью отрешиться от мыслей о предстоящем страшном испытании, которое тоже может привести к смерти, и отдаться своему ребенку, растущему в ее чреве.

Царь Ашинатогл за эти месяцы, помимо прочих дел, собрал со всех знатных семейств две тысячи пятьдесят девственниц хорошей внешности и здоровья, правда, при этом пришлось иногда брать десятилетних девочек, поскольку надо ковать железо, пока горячо. Этих девушек и девочек под охраной евнухов разместили на семи кораблях, а сам Ашинатогл, не захватив с собой ни одной жены, но зато взяв четырех дочерей, сопровождал их на шлюпе. Убедившись. что из-за противного ветра весь флот опоздает к первому числу последнего месяца, он оторвался от каравана и прибыл как раз накануне триумфа.

Его уже ждал Тлирангогашт, предвкушавший хорошую выволочку за то, что он потерял треть агашцев и почти половину союзных войск. Но неожиданно царь при отчете о потерях расхохотался и сказал:

— Намного лучше, чем я думал. Я не ожидал, что больше половины войска вернется из этого похода. Ты, сын, молодец!

И тут Тлирангогашт вспомнил отца по крови, который потерял почти все войско, но победил-таки Ляна Жугэ. Да, совсем по-разному нужно воевать, когда у тебя людей много и когда их мало. И потери в большой армии, которая всегда может получить подкрепление, воспринимаются тоже по-другому.

Вечером отец и сын, теперь уже в значительной степени действительно отец и сын по духу, сидели за чашей вина и вспоминали свою жизнь. У обоих она была непростая. Ашинатогл был сыном царя и охранницы. Видимо, поэтому у него было такое крепкое здоровье и такой неукротимый дух. Но из-за "низкого происхождения" матери вельможи удалили его на дальнюю границу, в пустыню, где он сдерживал набеги Единобожников. Когда отец умирал, он назвал наследником Ашинатогла как старшего из живых сыновей. Но придворная камарилья возвела на престол жалкого выродка, а самого Ашинатогла обманом завлекли в ловушку и заточили в тюрьму. Его не осмелились убить или ослепить, боясь восстания всей Северной Армии. Но посадили в сырую и темную камеру, где будущий царь провел три года, пока ему не удалось сбежать. Увидев его на свободе, воины восстали и пошли с ним во главе на столицу, где посадили его на трон.