Перстень шаха

   В зоне моего обслуживания и на других улицах Советского района, а как позже выяснилось, и на территории Ленинского и Левобережного районов города Воронежа была совершена серия квартирных краж. Особенностью этих краж являлось то, что преступник (или преступники, это еще надо было разобраться) похищали только драгоценные изделия и деньги. Другой особенностью было то, что кражи происходили у одиноких, лет под сорок женщин, работавших, как правило, в сфере торговли или парикмахерами и неплохо материально обеспеченных. Потерпевшие Петрова, Самойленко и другие рассказали, что каждая из них до того, как ее обокрали, знакомилась с мужчиной весьма приятной наружности, хорошо воспитанным и образованным. Каждая ходила вместе с ним в ресторан. Мужчина вел себя прилично, но очень сдержанно и замкнуто. При знакомстве называл себя то Юрой, то Сережей, Володей или Игорем. После совершения краж мужчина сразу же исчезал и больше в поле зрения женщин не попадал.

   Меня эти детали заинтересовали. Таких краж у одиноких женщин только на моем участке было уже четыре, в целом же по району -- более десятка, а по городу -- около двадцати. Становилось ясно, что орудовал вор-профессионал. Я подолгу беседовал почти со всеми пострадавшими женщинами, и у меня складывалось твердое мнение, что во всех случаях действовал один и тот же человек.

   Но как на него выйти, и как узнать, где он проявит себя в очередной раз?

   С двумя потерпевшими -- Петровой, проживавшей на улице Южно-Моравской, и Самойленко с улицы Домостроителей мы пошли в УВД, чтобы посмотреть альбом с фотографиями квартирных воров. Повезло! Там, на одной из фотографий, они опознали ранее судимого мужчину, с которым каждая из них общалась, в том числе и ходила в ресторан. Одной он представился как Сергей, другой -- Владимиром. Свои же настоящие имя и фамилию никому не называл. А звали его -- Василием Злобиным. Это уже была серьезная зацепка. Я сразу завел агентурное дело и немедленно послал запрос в колонию, где он ранее отбывал наказание. Вскоре прислали характеристику, из которой стало ясно, что Василий Злобин был дважды судим: первый раз за групповое изнасилование, а второй -- за несколько групповых разбоев. За изнасилование был осужден на семь лет лишения свободы, а за групповой разбой в Московской области получил 14 лет. Что характерно, ни в первом, ни во втором случаях виновным себя на суде не признал. На зоне среди осужденных считался авторитетом. Характерной чертой Василия Злобина было то, что он никогда и ни в чем не сознавался. Это особо подчеркивалось в данной на него характеристике. Кстати, по делу о групповом изнасиловании, которое слушалось Левобережным судом города Воронежа, в содеянном признались четверо участников, отрицал свою вину лишь Злобин.

   Отсидев в местах лишения свободы семнадцать лет, Василий Злобин вернулся в Воронеж с осуществлением за ним надзора, и не случайно: в колонии Злобин жил «по понятиям» и считался смотрящим, то есть авторитетом, паханом. Но серьезного надзора со стороны милиции за ним, как будет установлено, не было, и наш герой стал заниматься таким видом преступного промысла, как кражи. Но это надо было еще доказать.

   Началась раскрутка. Предстояло узнать (и тут особых проблем не было), где и с кем Василий Злобин проживал, а также где работал, учился. За ним по моей просьбе было установлено скрытое наблюдение, чтобы выявить, где и с кем он общается. Работал, а точнее, числился он работником торговли, проживал в частном секторе на левом берегу Воронежа с женщиной, работавшей в системе общепита. Учился на заочном отделении экономического факультета ВГУ; по учебе и поведению числился на хорошем счету. Что же касается проведенного за ним наружного наблюдения, то ничего существенного оно мне не дало. В связях проявлял осторожность, знакомств с женщинами и походов в рестораны не было. Надо искать какие-то другие, нестандартные подходы к Злобину. Какие? Пока я и сам не знал -- думал, думал, думал... То, что в преступном мире он «кадр» неординарный -- факт. Значит, и подход к нему должен быть каким-то необычным. Но каким именно?..

   Конец декабря 1986 года. Считанные часы до нового 1987-го, и... И наконец я принимаю твердое решение -- действовать так, как посчитал наиболее целесообразным.

   Вот об этом и пойдет наш дальнейший разговор.

   А решил я сделать следующее: пригласить в отдел милиции гражданку Самойленко, у которой была совершена кража. С ней договорился, что она якобы моя родственница, которая попросила меня помочь ей найти вора и вернуть золотые украшения. Сделать надо было так, чтобы она, как потерпевшая, упросила Злобина, разжалобила его, пообещав, что обращаться дальше никуда не станет. Я тоже должен был заверить Злобина, что сам ради родственницы буду молчать. Все это предстояло разыграть эмоционально, убедительно, чтобы вор клюнул...