Перстень шаха

   -- Знаю, знаю тебя, Нос, давно за тобой наблюдаю, потому и понять никак не могу: как же могло такое случиться, ты -- и «мокрое» дело? -- Вот теперь-то и глянул в его глаза. А они у него бегают, как у лиса, на месте ни секунды не постоят. На сухощавом лице выделяется своим размером хрящеватый нос, потому и кличку получил такую. А так, если не знать, чем занимается, человек как человек... Да, глаза у Носа не на шутку замельтешили. С чего бы это?

   -- Есть доказательства? -- спросил тихо, будто духу, чтобы сказать громче, не хватило.

   -- Это все будет, не переживай. Просто так, сам знаешь, не потревожил бы. Будут и кто вещички, прихваченные у убитого, тебе передал, и другие веские, -- тут сделал ударение, -- доказательства... Всему свое время. Может, сам, пока не поздно, откроешься?

   -- Да нечего мне открываться! -- воскликнул Шепелев. -- И так весь нараспашку. Вы же меня давно знаете, кому-кому, а вам врать не стану. Не было и нет мокрого дела! -- заявил Нос решительно и даже с какой-то обидой.

   -- Я не говорю, что ты убивал, нет, не убивал, но... причастен к убийству. Убийцами оказались сопляки. А может, ими кто-то верховодил, направлял, чтобы какую-то для себя выгоду заиметь? А?

   -- Ей-богу, ничего не пойму, -- дрожащим голосом пролепетал Шепелев. -- Какие-то сопляки убили, а я при чем? Какая такая выгода?..

   -- Ладно, хватит темнить. Скажи-ка мне, Александр Михайлович, передавали тебе пацаны в 1982 году золотишко? Напоминаю: один из тех пацанов Виктор Сборец? Он, кстати, сейчас в соседней комнате, а вот и его объяснительная. На, почитай... -- Уткнувшись в лист бумаги, Шепелев, шевеля губами, стал читать. А я достал из сейфа конверт с фотографиями после вскрытия одного трупа в судмедэкспертизе. Все пока шло по плану.

   Прочитав показания Виктора Сборца, Шепелев положил листок на стол и поскреб пальцами макушку головы:

   -- Чушь какая-то: пацаны, убийство, золото. Зачем мне все это?

   Я снял трубку телефона и позвонил. Почти сразу же сотрудник отдела ввел в кабинет Виктора Сборца: так было раньше договорено. Вот тут-то лисьи глаза Носа прекратили мельтешить и словно прилипли к лицу Виктора. Только и сказал:

   -- А-а, этот пацан!.. Помню-помню, то джинсики, то кассеты у меня покупал...

   -- Сигареты «Мальборо» тоже, -- вставил Виктор.

   -- И что с того? Может, и сигареты брал. Все разве упомнишь?

   -- Один раз я получил сразу четыре пачки за золото, что с пацанами принес. Вы мне еще пригрозили, чтоб про это никому ни гу-гу, а то лоб расшибете. А сигареты после этого стали давать бесплатно. Ребята, они тут, всё-е порасскажут...

   Виктор явно разговорился, но все главное уже сказано.

   -- Стоп! -- оборвал я и попросил его вывести.

   Я молчал, а Шепелев оправдывался. Встреча со Сборцем была для него неожиданностью, но он крутился и изворачивался как мог:

   -- Не знаю, ничего не понимаю, какое-то золото придумал! Да в своем ли он уме?

   -- Я кивнул:

   -- Все так и... не так. Хотелось бы верить тебе, Александр Михайлович, да не могу. Факты, понимаешь, факты, а они -- вещь упрямая.

   -- Что за факты? -- насторожился Шепелев. Я же с ответом не спешил, а потом взял да и рассказал выдуманную историю о покупке оригинальной золотой вещицы неким влиятельным человеком. Купить-то он ее купил, но сразу же обратился в соответствующие органы, чтобы проверить. Проверили и установили... А продолжать не стал.

   Шепелев с присвистом (может, простыл) сопел носом и думал. Тем временем я протянул ему конверт с фотографиями и попросил взглянуть на них. Шепелев поглядел, сморщился и бросил на меня расстроенный взгляд.

   -- Это как раз тот самый человек, вернее, он был человеком, но его лишили жизни, а золото украли и оно попало к тебе, Александр Михайлович. По убийству и золоту была информация, много разговоров. Советую вернуть всё и не привязывать себя к этому убийству. Не в твоих интересах...

   Короче, я пообещал, что ничего ему не будет, если отдаст золото. Ведь и в самом деле Шепелеву не известно, откуда оно? Эту мысль я ему внушал и своего добился. Можно сказать, что я его «развел». Не думаю, что он пошел на это с большой охотой, но в данной ситуации, видимо, посчитал, что молчать нецелесообразно. Он не знал моих дальнейших планов и трусил, а я своими «фактами» крепко припер его к стенке. Под конец нашей беседы Шепелев сказал:

   -- Клянусь Богом, что ни к какому убийству я не причастен. А золото, что мне когда-то всунули, верну. Покажу, где запрятано.

   Читатель может представить после этих слов мою радость, радость сыщика, оперативника, называйте как угодно, -- радость, наконец, человека, исполнившего свой служебный долг. Да и как не порадоваться, если своим трудом и разумом, своей смекалкой я попал точно в десятку.