Перстень шаха

   Но встретиться с нею опять не получилось. Пришел в общежитие, а ее нет. Подружки по комнате сказали, что у Кати горе -- опять изнасиловали ее, бедняжку, и замотали по разным инстанциям, места себе не находит. Кое-как допытался, что случилось это поздно вечером, в безлюдном месте и что данным вопросом занимается следователь прокуратуры Ленинского района. Фамилию следователя они не знали, но у меня там работали знакомые, и вскоре я полностью был в курсе дела. Да, случай такой имел место, пояснил мне следователь. Дело было возбуждено по ее заявлению, и насильник по ее показаниям был вскоре установлен. Человек оказался весьма положительный, семейный, хорошо обеспеченный, никто бы и не подумал. Но потом, когда уже все вроде было ясней ясного, дело пришлось прекратить по заявлению самой же потерпевшей. Суть заявления заключалась в том, что большую часть вины она взяла на себя и никаких претензий к насильнику не предъявляла. Следователь не стал мне подробно объяснять, в чем же проявилась ее вина и что заставило ее написать повторное заявление, которое послужило основанием для прекращения уголовного дела. В общем, от всяких претензий Бражникова отказалась, а следователь, кстати, спросил, почему это меня так заинтересовало.

   Пришлось рассказать, что аналогичным вопросом несколько месяцев назад пришлось заниматься и мне и финал был точно такой же. После разговора со следователем в голове моей появился ворох разных мыслей: я вновь и вновь прокручивал все произошедшее тогда. Из-за того, что мне так и не удалось больше встретиться с потерпевшей, осталось много неясностей. Но большой объем работы как всегда захлестывал, и я попереживал-попереживал, в чем-то посомневался да на том и успокоился.

   Но так уж, видно, судьбе было угодно, что делом Бражниковой мне пришлось заняться вновь. После разговора со следователем прокуратуры Ленинского района прошло месяца четыре, и как-то я поведал о случаях с Бражниковой своему коллеге по розыску Николаеву.

   Тот покачал головой:

   -- Хитрая молодая особа, своего не упустит. -- И рассказал, как занимался розыском ее пропавших золотых сережек и колечка. В своем заявлении Бражникова написала, что золотые изделия купила недавно и они почти сразу же пропали. В краже подозревала подруг, с которыми проживала в одной комнате.

   -- И чем же все закончилось? -- спросил я Николаева.

   -- А ничем, -- хмыкнул он. -- То из кожи вон лезла, настаивая, что это подружки украли ее золото, и я девчонок не раз допрашивал в милиции: столько слез, бедные, пролили, оправдывались, что в глаза не видели этих сережек и кольца. А потом Бражникова вдруг пришла и, как ни в чем ни бывало, заявила, что вещички нашлись. Она их, оказывается, куда-то сунула и позабыла, а в пропаже стала винить подруг. В общем, дело пришлось прекратить в связи с изменившимися обстоятельствами. Но соседкам ее крепко досталось -- надо же, обвинила беспричинно в краже!

   -- Да тут скорее дурость, чем хитрость, -- пожал плечами я. -- Или и то и другое.

   -- Ну Бражникова сказала, что сама сообщит девушкам о прекращении дела. Сама, мол, кашу заварила, сама перед ними и извинюсь.

   -- Так известила она девчонок или нет, что дело прекращено? -- спросил я ради любопытства.

   -- Не знаю, наверно... -- ответил Николаев не очень уверенно.

   Тем же вечером я поехал в общежитие на улице Космонавтов. Еду и думаю: уж теперь-то дождусь Бражникову во чтобы то ни стало. Но не тут-то было: в общежитии ее не оказалось: укатила, и не куда-нибудь, а в Тбилиси. Об этом мне сказали девушки, проживавшие с ней в комнате. Зачем поехала в Грузию, чего там потеряла, -- никому не ведомо. Хотел уже уходить, да вспомнил разговор с Николаевым о краже золота и о подозрении в краже этих вот самых девчонок. Спросил: а знают ли они, что дело прекращено? Ответили, что не знают, Бражникова им об этом ничего не сказала.

   Девчонки, как услышали о прекращении дела, повеселели, разговорились. Оказывается, что и здесь Бражникова гнула свою линию. Она как бы по секрету сказала, что в милицию вызывать их теперь не будут, так как там с кем надо все уладила. Но за «любезность» с ее стороны потребовала, чтобы они покупали ей продукты, так как она больная, зарабатывает мало и есть ей нечего. И девушки подчинились: уж лучше кормить вредную соседку, чем ходить и оправдываться в милиции. Я был рад, что обрадовал их, а заодно у меня в голове созрел некий план в отношении Бражниковой. Мысль появилась как всегда неожиданно, будто кто свыше подсказал. Приехав в райотдел, я срочно подготовил на Бражникову ориентировку и отправил в Тбилиси. Смысл ориентировки был прост: просил проинформировать, не было ли в течение последних десяти дней случаев изнасилования гражданки Бражниковой, прибывшей в Тбилиси из Воронежа. Стал ждать.

   Через день пришел ответ, что таких случаев зарегистрировано два и в каждом «эпизоде» Бражникову насиловали таксисты. Сообщалось также, что вопрос о привлечении виновных к уголовной ответственности в обоих случаях отпал, так как стороны разошлись мирным путем.