Перстень с печаткой

— Это не имеет значения, — ответил Шликкен. — Их организация может использовать для этого и двух женщин. Я считаю вероятным, что англичане пронюхали, что Хельмеци, иначе Монти Пинктон, — наш человек. Они напустили на него Кэмпбела, который ловко заманил его в ловушку, желая убедиться в предательстве Пинктона. Они избрали жертвой госпожу Гемери, у которой их девица была на разведке, и Кэмпбел сообщил Пинктону, что, дескать, он у нее скрывается. Стремясь к тому, чтобы план его удался, он для вящей убедительности ввернул бедному Хельмеци, что, мол, утром уезжает в Белград. А после этого им осталось только следить, начнете ли вы действовать. И — благодарение господу богу — вы, разумеется, со всем своим аппаратом и с удивительным дилетантством появились на сцене. А Кэмпбел и его друзья из укромного местечка, словно из ложи, наблюдали весь этот спектакль и надрывали животы от смеха.

Шалго, посасывая сигару, просматривал свои записи.

— Ты прав, Генрих, — сказал он наконец. — И все же одно мне непонятно: почему именно госпожу Гемери назвал Кэмпбел?

— Ну, это она нам расскажет!

— Нет, — возразил Шалго, — на этот вопрос мы сами должны ответить.

Шликкен отмахнулся.

— Ах, это не важно. Он мог бы назвать кого угодно.

— Но почему именно мать секретаря нашего посольства в Анкаре? — упрямо твердил Шалго.

— Неужели ты не понимаешь? Не личность этой женщины важна, — доказывал майор, — а то, сообщит ли Хельмеци или нет о месте, где укрывается Кэмпбел. И не цепляйся за второстепенные вещи, иначе мы не туда свернем. — Шликкен проглотил конфетку. — Ясно одно: они убедились в предательстве Пинктона и покончили с ним. И надо сказать, с гениальной ловкостью. Судя по донесениям, они работали в перчатках: после них не осталось никаких отпечатков пальцев.

— Это чепуха, — возразил Шалго. — Уж не думаешь ли ты, что они в перчатках распивали палинку. Кстати, Топойя не видел у них никаких перчаток.

— Тогда почему полиция не нашла на рюмках отпечатков пальцев?

— Это следующий вопрос, — невозмутимо заметил Шалго.

— У тебя есть еще вопросы? — спросил Шликкен с легкой издевкой.

— Найдется еще несколько. Разве ты не знаешь, что игра в вопросы и ответы — наша специальность?

— Я знаю только одно, что я должен поймать убийцу или убийц. И клянусь, я их поймаю.

— Это не так-то просто, — промолвил Шалго. — Мы имеем дело с опытным противником.

В дверь постучали. Вошел молодой следователь уголовной полиции и доложил, что лейтенант Геза Кооц хочет переговорить с господином старшим инспектором Шалго.

— Пусть войдет, — приказал Шалго и повернулся к двери.

В кабинет вошел и вежливо представился черноусый полицейский офицер.

— Прошу прощения, господин старший инспектор, — сказал он, снимая перчатки. — Я начальник отделения государственного сыска. Позволите закурить?

Шалго с сонным видом кивнул.

— Не хотите ли конфетку? Настоящие парижские. — Шликкен протянул лейтенанту пакетик с конфетами.

— Премного благодарен… — Двумя пальцами лейтенант взял одну конфетку, с удовольствием посмаковал ее и отправил в рот. — Очень вкусная! — Взгляд его скользнул по сонному, скучающему лицу Шалго. — Прошу прощения, — встрепенулся он. — Перехожу к делу. Несколько дней назад я получил от вас отношение, в котором вы просили учинить розыск некоего Гарри Кэмпбела в возрасте примерно двадцати пяти лет, шатена, с карими глазами и овальным лицом, родной язык, очевидно, немецкий…

— Верно, верно, — перебил его Шалго, испугавшийся, что лейтенант повторит сейчас весь текст отношения о розыске.

— С вашего позволения, — сказал лейтенант, наклонив голову, — я буду краток. Прошу покорно, господин старший инспектор, не сочтите это похвальбой, но я славлюсь тем, что обладаю великолепной памятью на имена. Когда я прочел ваше отношение, в котором вы были столь любезны…

Шалго зевнул.

— Продолжайте, продолжайте, господин лейтенант.

— Словом, я вспомнил это имя: Кэмпбел. Я где-то уже встречал это имя. Подумав, я вспомнил и нашел один документ. — Глаза у Шалго оживились. — Осенью прошлого года в соответствии с донесением командования танкового корпуса военная прокуратура учинила розыск двух дезертиров. Один из них — фенрих Кальман Борши, другой — Шандор Домбаи, ефрейтор из вольноопределяющихся. Мать Кальмана Борши — урожденная Эржебет Кэмпбел…