Перси Джексон и последнее пророчество

Женщина начисто забыла о Нико и кинулась обнимать меня. Пахло от нее подгоревшим печеньем. Худая, как ворона, она, однако, так меня стиснула, что чуть не раздавила.

— Входи! — воскликнула она. — Завтрак тебе я уже приготовила!

Мать Луки пропустила нас внутрь. Гостиная имела еще более странный вид, чем газон перед входной дверью. Повсюду зеркала и свечи. Куда бы я ни бросил взгляд — всюду видел собственное отражение. Над камином маленький бронзовый Гермес летел над часовой стрелкой тикающих часов. Я попытался понять, как это бог-вестник и покровитель путешественников влюбился в такую старуху — нет, это было невозможно.

Потом я обратил внимание на фотографию, стоящую на каминной полке, и замер. Она один к одному повторяла набросок Рейчел — Лука в возрасте девяти лет, светлые волосы, широкая улыбка, двух зубов не хватает. Отсутствие шрама на лице делало его совсем другим — беззаботным и счастливым. Откуда Рейчел могла узнать об этой фотографии?

— Сюда, мой дорогой! — Миссис Кастеллан повела меня в глубину дома. — Я же им говорила, что ты вернешься. Я знала!

Она усадила нас за кухонный стол. На нем были навалены сотни — без преувеличения, сотни — пластиковых контейнеров с сэндвичами: хлеб с арахисовым маслом и джемом. Те, что внизу, позеленели от плесени, словно пролежали здесь сто лет. Такой же запах стоял в моем школьном шкафчике, когда я учился в шестом классе, — не самый хороший из ароматов.

На плите лежала целая стопка противней, и на каждом с десяток подгоревших печенюшек. В раковине — гора пустых пакетиков из-под растворимого лимонада. У крана, словно охраняя весь этот кавардак, пристроилась игрушечная фигурка Медузы.

Миссис Кастеллан принялась напевать что-то себе под нос, делая новый сэндвич из арахисового масла и джема. В духовке что-то пригорало. Я понял, что сейчас будет готова новая партия печенья.

Над раковиной вокруг окна были расклеены картинки, вырезанные из журналов и газетной рекламы, — изображения Гермеса на логотипах различных компаний, картинки с жезлом, обвитым змеями, из медицинской рекламы.

Сердце у меня упало. Мне захотелось убраться отсюда подальше, но Миссис Кастеллан, готовя сэндвич, продолжала мне улыбаться, словно для того, чтобы я не сорвался с места и не исчез.

Нико откашлялся.

— Миссис Кастеллан?

— Мм?

— Нам нужно спросить у вас кое-что про вашего сына.

— Да-да! Они мне говорили, что он никогда не вернется. Но я-то лучше знала. — Она нежно потрепала меня по щеке, арахисовым маслом раскрасив мою физиономию на манер гоночного автомобиля.

— Когда вы его видели в последний раз? — спросил Нико.

Глаза ее сразу потускнели.

— Он был совсем маленький, когда ушел, — сказала женщина задумчиво. — В третьем классе. Слишком рано, чтобы убегать! Он сказал, что вернется к ланчу. И я ждала. Он любит сэндвичи с арахисовым маслом, печенье и растворимый лимонад. Он очень скоро вернется к ланчу… — Потом она посмотрела на меня и улыбнулась: — Лука, так ведь ты уже здесь! Ты такой красивый. У тебя отцовские глаза.

Миссис Кастеллан повернулась к изображению Гермеса над раковиной.

— Вот добрый человек. Вот уж воистину добрый. Он ведь меня навещает.

В соседней комнате тикали часы. Я стер арахисовое масло с лица и умоляющим взглядом посмотрел на Нико: «Ну, можем мы уже убраться отсюда?»

— Мэм, — сказал Нико, — что случилось… гм… с вашими глазами?

Взгляд у нее был какой-то расфокусированный, словно она пыталась увидеть Нико через калейдоскоп.

— Слушай, Лука, ты ведь знаешь всю эту историю. Это случилось перед самым твоим рождением, так я говорю? Я всегда была такая… особенная… могла видеть через этот… как они там его называют.

— Туман? — подсказал я.

— Да, дорогой. — Мать Луки одобрительно кивнула. — И они мне предложили важную работу. Вот какая я была необыкновенная!

Я метнул взгляд на Нико, но он был смущен не меньше меня.

— Какую работу? — спросил я. — И что случилось потом?

Миссис Кастеллан нахмурилась. Ее нож замер над арахисовым маслом.

— Ничего из этого не получилось. Твой отец меня предупреждал, чтобы я даже и не пробовала. Он говорил, что это слишком опасно. Но я должна была! Это была моя судьба! А теперь… Я все еще не могу выкинуть эти сцены из головы. От них все вокруг становится таким расплывчатым. Хотите печенье?

Женщина вытащила противень из духовки и вывалила десяток сгоревших до углей комочков на стол.

— Лука был таким добрым, — пробормотала Миссис Кастеллан. — Он ушел, чтобы меня защитить. Он сказал, что, если уйдет, монстры перестанут мне угрожать. Но я ему сказала, что монстры мне и не угрожают! Они сидят весь день у дома на дорожке и никогда ко мне не заходят. — Она взяла маленькую Медузу с подоконника. — Правильно я говорю, Миссис Медуза. Ни малейшей угрозы — Миссис Кастеллан посмотрела на меня, и лицо ее засияло. — Я так рада, что ты вернулся. Я знаю, ты меня не стыдился!

Я заерзал на месте, представив себе, что я девятилетний или восьмилетний Лука, сижу за этим столом и начинаю понимать, что у моей матери в голове шариков не хватает.

— Миссис Кастеллан… — начал я.

— Мама, — поправила она меня.