Перси Джексон и лабиринт смерти

– Давай, Пердикс, – прошептали его губы. – Сделай себе крылья. Только придется тебе поторопиться.

– Дядя! – выкрикнул мальчик в последний раз.

Пальцы его разжались, и он кувырком полетел вниз.

Страшное молчание упало на мастерскую. Оба лица бога Януса осветились и исчезли. В небе громыхнуло, и суровый женский голос, раздавшийся откуда-то сверху, промолвил:

– Ты заплатишь за это, Дедал.

Я узнал этот голос. Богиня Афина, мать Аннабет!

Дедал поднял на небо хмурый взгляд.

– Я всегда почитал тебя, мать-Афина. Я всем пожертвовал, чтобы следовать твоим повелениям.

– Но Пердикс был угоден мне, а ты его убил. И ты за это заплатишь.

– Мне приходится платить и платить, снова и снова, – прорычал Дедал. – Я лишился всего. И не сомневаюсь, что мне придется познать страдания в Царстве мертвых. Но тем не менее…

Он взял в руки свиток, отданный ему мальчиком, минуту глядел на него, затем спрятал в рукав.

– Ты не понимаешь, – холодно продолжала богиня, – тебе придется платить отныне и вечно.

Внезапно Дедал рухнул на пол и забился в агонии. Я чувствовал то же, что чувствовал он. Жгучая боль сжала мне горло, казалось, что шею стянули обручем из раскаленного железа. Дыхание мое прервалось, в глаза нахлынула тьма.

Я проснулся в темноте, мои судорожно стиснутые ладони были прижаты к горлу.

– Перси, – окликнул меня Гроувер с другой кушетки. – Что с тобой? Ты хорошо себя чувствуешь?

Я старался дышать помедленнее, чтобы справиться с удушьем. Я не знал, как ответить на этот вопрос. Только что я видел, как тот, кого мы ищем, великий Дедал, убил своего племянника. Как я могу хорошо себя чувствовать? Мерцал экран невыключенного телевизора, его голубой свет заливал комнату.

– Сколько… сколько сейчас времени? – прохрипел я.

– Два часа ночи. Я не мог заснуть и смотрел канал «Природа». – Гроувер беспокойно заерзал на своей кушетке. – Я так скучаю по Можжевелке.

Я протер глаза, прогоняя остатки ужасного сновидения.

– А-а, ну понятно… Не переживай, вы скоро увидитесь.

Гроувер печально покачал головой.

– Знаешь, какое сегодня число, Перси? Я видел по телевизору. Сегодня тринадцатое июня. Прошло семь дней, как мы оставили лагерь.

– Как семь? – изумился я. – Не может быть.

– Время в лабиринте идет гораздо быстрее, – напомнил мне Гроувер. – В первый раз, когда вы с Аннабет очутились здесь, вам показалось, что вы провели в лабиринте только несколько минут. Но на самом деле прошел целый час.

– Точно, ты прав. – Тут меня осенила новая мысль, и я понял, что его беспокоит. – Истек срок твоего договора с Советом копытных старейшин.

От волнения Гроувер сунул в рот пульт дистанционного управления, откусил кончик и принялся жевать.

– Я не успею ничего сделать, – прошамкал он сквозь недожеванный пластик. – Как только я вернусь в лагерь, Совет отберет у меня лицензию. И больше никогда не позволит отправиться на поиск.

– Мы попытаемся их убедить, – пообещал я. – Попросим, чтобы тебе дали дополнительное время.

Гроувер нервно сглотнул.

– Они не пойдут на это. С каждым днем положение становится все тяжелее и тяжелее. Мир гибнет, Перси. Его природная сила… Знаешь, я просто чувствую, как она увядает. Мне необходимо разыскать бога Пана.

– Ты непременно найдешь его. Я в этом не сомневаюсь.

– Ты всегда был мне хорошим другом, Перси. – Гроувер смотрел на меня грустными козлиными глазами. – А то, что ты сделал сегодня – спас животных на ферме Гериона, – было поразительно. Я… я хотел бы хоть немного походить на тебя.

– Ерунда, – быстро оборвал его я. – Не говори глупостей, пожалуйста. Кто у нас настоящий герой, так это ты.

– Не-ет, какой из меня герой. Я стараюсь быть им, конечно, но… – Он вздохнул. – Перси, я не вернусь в лагерь, пока не отыщу бога Пана. Я просто не могу. Ты понимаешь меня, правда же? И я не смогу встретиться с Можжевелкой, если меня постигнет неудача. Мне стыдно перед самим собой.

Его голос был таким жалобным, что у меня на душе заскребли кошки. Мы с ним многое пережили вдвоем, но в таком состоянии мне его видеть еще не приходилось.

– Мы обязательно что-нибудь придумаем. – Я попытался утешить его. – Не может быть, чтобы ты не добился успеха. Ты ж всегда был козленок-герой, правда? И Можжевелка знает это, и я знаю.

Гроувер зажмурил глаза.

– Козленок-герой, – чуть слышно и как-то подавленно прошептал он.

После того как он заснул, я еще долго не мог забыться. В другом конце гостиной голубой экран телевизора, показывавшего канал «Природа», тускло освещал головы чучел на стенах – охотничьи трофеи Гериона.

На следующее утро мы отправились к загону, чтобы попрощаться с Эвритионом.

– Нико, ты мог бы пойти с нами, – выпалил я неожиданно для самого себя.

Наверное, это я из-за того сна и мальчика Пердикса, который так сильно напомнил мне Нико.