ПЕРПЕНДИКУЛЯР

Да не дрянь, мужики, не дрянь!- запротестовал Эдуардыч,- Что-то тут не то. Какой-то тут подтекст есть, тайный смысл какой-то. Что-то мне не по себе, мужики. Вот и ты, Никифорыч, то Луну политическую видел, то машину испарившуюся. Да и ты, Михалыч, поди что-нибудь чувствовал.

Михалыч замялся. Разглашать секретные сведения он не привык. Хотя, с другой стороны, подписки о неразглашении этого приказа он не давал.

Не без того, вообще-то,- нехотя пробормотал он,- Тоже вот, приснилось сегодня... Про службу...

Ну, не тяни!

Что пришел мне... Приказ!

И какой? От кого?

Да в том-то все и дело, что ни о чем и от кого - непонятно. Приказ серьезный, а ни о чем и ниоткуда.

Разве так бывает?

То-то и оно, что быть не должно, а было.

Про Ноля Семеровича и про его воинское звание Михалыч все же на всякий случай умолчал. Мало ли что...

Никифорыч сходил к своим животным, покормил их, взял у кур в ответ несколько свежих яиц, и вернулся к мужикам. Приготовил нехитрую снедь.

И устроили они маленькое чаепитие. Вошедшее в историю как ...пятый парадокс пенисовских событий.

Может быть мне кажется, но что-то грядет,- задумчиво произнес Михалыч, хрустя советской еще карамелькой.- Такие же предчувствия были у меня аккурат накануне перестройки.

А теперь что?

Ох, не знаю, мужики. Думаю, что второй такой "стройки" нам уже не пережить.

В дверь постучали. Это пришли остальные двое пенисовцев. Бывший второй секретарь Николаич и бывший завполиклиникой Палыч. По их визиту и виду нетрудно было догадаться, что и с ними не всё в порядке. Так оно и было.

Николаич принес два литра самогона, а Палыч - поллитра чистого спирта. Закуски не принес никто, потому что её гнать еще не научились.

Мужики, вы кончайте так шутить!- возмутился Никифорыч,- гоните закусь!

Из чего?- удивились все.

Тащите жратву, бездельники!- возвысил голос Никифорыч,- Не доводите до принуждения к фактам.

Фактами Николаича были запасы тушенки из госрезерва, которых хватило бы ему одному лет на двадцать усиленного питания. Фактами Палыча были аналогичного размера запасы коробок конфет.

Сроки годности продуктов пенисовцев не смущали: и то и другое делали в бывшем Союзе на века. Николаичу с Палычем пришлось сделать еще одну ходку.

Ну и что с вами приключилось?- Спросил Никифорыч у обоих последних, заев конфетой добрую порцию тушенки.

А с Палычем этой ночью случился дефолт, причем суверенный. Для тех, кто еще не знает, что это такое, могу пояснить на всякий случай, что это разиков этак в двадцать пострашнее ОРЗ, раза в два круче аппендицита и всего лишь раз в пять лучше, чем СПИД.

Дефолт Палыча продолжался часов восемь-десять и был по своим симптомам самым что ни на есть классическим. А именно: никакой связи с внешним миром за пределами двора; никакого товарооборота; никакого производства и никаких взаимных платежей.

Полная изоляция. Только запасов самогона лет на пять, конфет лет на десять, да воды два ведра. Никаких инвестиций, никаких новых технологий. "Да ведь это же дефолт!"- с ужасом понял Палыч.

Даже его куры объявили полный суверенитет в рамках курятника и захотели сами торговать своими яйцами с заграницей.

Ишь ты!..- хмыкнул Эдуардыч.

В общем, то ли приснилось все это Палычу, то ли взаправду было, а только прожил он в полном дефолте целую ночь. А наутро, не выдержав этого кошмара, побежал к соседям глотнуть воздуха свободы и демократии. А вдруг и еще чего.

Может, мужики, мне все это и привиделось, - рассказывал он,- только наутро я впервые не нашел в курятнике ни одного яйца! А петух (собака!) смотрю - украдкой коробку кошачьего корма "Вискас" доклевывает. Ох, неспроста все это. Небось, все мои яйца на экспорт пустили!

Твои пустишь... - пошутил Эдуардыч (в деревне и шутки-то деревенские).

Ну а с тобой-то, Николаич, что случилось?- посмотрели все на бывшего второго секретаря,- Уж с тобой-то что могло случиться? С работы уже сняли, пенсию дали ("Дали, да не выдали"- подумал Никифорыч). Что вообще после этого может случаться с человеком?!

А ничего, вроде, и не случилось,- отчитался Николаич.- Только тоска мне что-то. В аккурат как перед путчем 1991 года. Вроде бы и всё ничего, а вроде и ждешь чего-то. Большого, страшного и непонятного.

Выпили.

А я вам так скажу, братцы,- сказал Никифорыч,- это либо ручка, либо точка.

??? - вопросили все.

А вот именно те ручка и точка, до которых нам довелось дожить. И до которых нас довели. Дальше либо должна начаться новая жизнь, либо кончиться старая. Потому что так дальше жить нельзя. То есть, можно, конечно, но не хочется.

Выпили.

Так понятно, что нельзя и не хочется. Лет тридцать уже понятно, а что делать? Что конкретно?- с тоской спросил Эдуардыч,- Ведь всё уже, вроде, испробовали. И сажали, и сидели, и лишали, и сулили, и не выпускали - а всё никакого толку.

И разоблачали, и снимали, и переизбирали, и перестраивали, и опять ничего...- продолжил Николаич.

А работать пробовали?- не к месту спросил Никифорыч.

Выпили.

Все дело в том,- предположил бывший "второй" Николаич,- что в отдельно взятом ничего изменить нельзя. А во взятом в целом - не получается.

Значит?