Перо и волына

– Я от своих слов не отказываюсь. Ничего не мешает выиграть нам эти выборы, будь они неладны.

– Будь они неладны? – брызжа слюной, кричал Кинелев. – Значит, ты знал, что так случится?

– Ничего я не знал, – стараясь сохранять спокойствие, произнес Романчук. – Я не в этом смысле.

– А в каком? Какой может быть смысл?

– Успокойтесь, Иван Данилович. С вашим сердцем нельзя так волноваться. Пока вы не сядете, я не буду продолжать разговор.

Тяжело дыша, Кинелев все-таки опустился в кресло.

– Итак, – рассудительно сказал Романчук, – что мы имеем на данный момент. Наша избирательная кампания проходит успешно. Вот образцы предвыборных листовок. Общий лозунг: «Голосуя за Кинелева – голосуешь за стабильность!» Взгляните, Иван Данилович.

– Не на что тут смотреть, – раздраженно бросил Кинелев. – Что я – своей фотографии не видел, что ли? От лозунгов этих меня уже тошнит.

Романчук отложил в сторону листовки, взялся за другие бумаги.

– Еще два человека изъявили желание стать твоими доверенными лицами, Иван Данилович. Подпиши.

Кинелев поставил несколько размашистых подписей на документах, вернул их Романчуку.

– Текст интервью газете «Ведомости». Надо завизировать. План предвыборных встреч с избирателями. График выступлений на радио. Надо, чтобы ты, Иван Данилович, изучил его и внес коррективы в свои служебные дела в соответствии с этим графиком.

Спокойствием, наигранным или естественным, Романчук смог погасить пожар в душе Кинелева. Председатель горисполкома поутих, погрузившись в изучение бумаг.

– Тут написано, – ткнул он пальцем в график предвыборных мероприятий, – что в следующее воскресенье я должен побывать на городском рынке.

– Верно, – подтвердил Романчук.

– А это необходимо?

– Иван Данилович, – терпеливо сказал Романчук, – в предвыборной борьбе необходимо все, что может привлечь на свою сторону избирателей.

– Но ведь я и так встречаюсь с людьми. Вот недавно был в больнице, с пациентами разговаривал, врачами, медсестрами. Зачем мне идти на рынок?

– А что вас смущает, Иван Данилович? – вопросом на вопрос ответил Романчук.

– Неизвестно ведь, что там за публика, да и потом – не люблю я этих торгашей.

– Не беспокойтесь, Иван Данилович, безопасность мы обеспечим. Об этом позаботится Сапронов. Ну а насчет торгашей… Рынок – вполне подходящее место для того, чтобы завоевать очки у избирателей. Кто виноват в том, что цены высокие? Конечно, торгаши. Тут на национальном чувстве сыграть можно, там ведь сплошные кавказцы. Перехватим часть голосов у Афанасьевского. Продемонстрируем, что не только либерал-демократы о русских заботятся. Мы тоже должны разыгрывать эту карту. Кто может позаботиться о людях лучше, чем действующая власть?

– Но ведь – воскресенье, – почти простонал Кинелев. – Я надеялся отдохнуть.

– Отдыхать, Иван Данилович, будем после выборов. А сейчас придется поработать. Тем более что обстановка осложнилась.

– Я тебе об этом и толкую, – снова занервничал Кинелев. – А ты мне какие-то графики подсовываешь.

– Панике, Иван Данилович, поддаваться нельзя. Все сделаем спокойно и по плану.

Романчук аккуратно сложил бумаги в кейс, щелкнул замками, встал из-за стола.

– Ты куда? – опешил председатель горисполкома.

– Отправляюсь в штаб. За ближайшие дни я подготовлю служебную записку с рекомендациями по ведению дальнейшей борьбы в изменившихся условиях. Иван Данилович, ты что-то плохо выглядишь, езжай-ка домой.

– Не пойму я тебя, – раздраженно бросил Кинелев, – то говоришь, что отдыхать после выборов будем, то советуешь отправляться домой.

– Тогда я говорил в общем смысле, сейчас – в конкретном.

Толстые мясистые губы на лице председателя горисполкома вытянулись в брезгливую гримасу.

– Ладно, ступай. И не затягивай со своими инструкциями.

– Рекомендациями, – мягко поправил его Романчук.

– Ну, рекомендациями, какая разница.

Когда Романчук вышел из кабинета, Кинелев откинулся в кресле и сунул под язык еще одну таблетку валидола.

Глава 19

Если бы не личные усилия Саши Порожняка, похороны его телохранителя Долбана прошли бы совершенно незаметно. То ли Долбана никто не любил, то ли попривыкла братва к тому, что с регулярностью в несколько месяцев приходится провожать кого-то из своих в последний путь.

В общем, началось с того, что никто не взял на себя добровольную обязанность заняться похоронами и поминками.

Так и лежало тело Николая Кураева в морге городской больницы. Порожняк ждал, когда же наконец появится кто-нибудь из желающих проводить кореша по полной программе. Ну, в конце концов, не тащить же его на погост в кое-как сколоченном гробу из неструганых сосновых досок. И не самому же пахану этим заниматься.

Но время шло, а желающих не находилось. У Саши Порожняка вообще стало складываться такое ощущение, что между ним и братвой возникла стена непонимания. Не требовалось особого ума, чтобы понять причину такого поведения братишек.

Глухое раздражение среди «синих» копилось давно. Очень многие были недовольны тем, как Порожняк ведет дела – надеется на авось, ждет до последнего, решительных действий не предпринимает.