Перо фламинго

Не желая восставать против большинства, Лодоньер долго колебался. Наконец он заявил, что задержит Хас-се на одни сутки. А пока пусть Рэнэ Дево навестит своего друга и постарается узнать, куда переселилось его племя.

С запиской от Лодоньера Ренэ явился на гауптвахту. Стража его пропустила, и он вошел в комнату, где заключен был пленник. Хас-се сидел на скамье, закрыв лицо руками. Когда вошел Ренэ, он вскочил и молча посмотрел на него, словно не мог решить, кто стоит перед ним — враг или друг. Ренэ подбежал к нему, крепко его обнял и воскликнул:

— Хас-се, брат мой, неужели ты думаешь, что и я против тебя?

— Теперь я знаю, что ты мне друг, Та-ла-ло-ко, — ответил Хас-се. — Я виноват, что усомнился в тебе. Но как смеют они держать меня в клетке? Я словно нутча, сокол, попавший в западню.

Мальчики уселись на скамейку, и Ренэ стал расспрашивать своего друга, почему ушли индейцы и что делал он здесь один.

Хас-се заявил, что никаких секретов у него нет, но он не хотел отвечать людям, которые взяли его в плен и заставляли говорить. Но другу своему Та-ла-ло-ко он охотно все объяснит. Вот что узнал Ренэ: когда сгорел амбар, вождь Микко решил переселиться в страну дружественного племени алачуа, у которого много было съестных припасов, и оставаться там, пока вновь не созреет маис. Но Микко боялся, что Лодоньер, нуждавшийся в охотниках и рыболовах, попытается задержать племя. Индейцы ушли потихоньку, под покровом ночи, так как Микко не желал столкновений между белыми и индейцами.

— Он в праве был поступить так, как считал нужным, — заявил Ренэ. — Но почему ты не ушел со своим племенем?

— Я вернулся, чтобы повидаться с тобой, Та-ла-ло-ко, — ответил Хас-се. — Неспокойно было у меня на душе: я узнал, что Читта, Змея, тебя ненавидит и хочет тебе отомстить.

— Мне?! — удивился Ренэ. — Я с ним не ссорился. За что же он меня ненавидит?

— Не знаю. Быть может, он подозревает, что ты показал мне прием, благодаря которому я его поборол и стал носителем лука. Он очень хотел выйти победителем.

— Пожалуй, ты прав, — задумчиво проговорил Ренэ. — Но неужели он хочет убить меня только за то, что я был виновником его поражения?

— Ах, Та-ла-ло-ко, ты не знаешь, что за человек этот Читта! Недаром зовут его Змеей! И мстит он жестоко. Тебя он возненавидел и думает только о мести.

— Я очень благодарен тебе, Хас-се, за то, что ты меня предостерег, — сказал Ренэ. — Постараюсь, чтобы этот Читта не застиг меня врасплох.

— Слушай, Та-ла-ло-ко, — продолжал Хас-се, — я знаю, что у вас, белых, осталось в форте мало провизии и всем вам грозит голод. Читта уничтожил все наши запасы, но у индейцев алачуа, к которым отправилось наше племя, есть и маис и ямс. Если бы кто-нибудь из вас пошел к ним вместе со мной, они, наверно, согласились бы дать вам провизии в обмен на ваши товары. Если пойдет к ним много народу, алачуа испугаются, но если пойдет один человек — и вдобавок мой друг, — они примут его ласково и войдут с ним в переговоры. Та-ла-ло-ко, не пойдешь ли ты со мной в ту далекую страну?

Ренэ не ждал такого предложения.

— Хас-се! — воскликнул он. — Ведь ты сейчас в плену и даже не знаешь, освободит ли тебя комендант форта! Как же можешь ты говорить с такой уверенностью о путешествии в страну Алачуа?

Хас-се улыбнулся.

— Можно посадить в клетку человека, но нельзя держать в плену солнечный луч. Если ты согласен идти со мной, я буду ждать тебя завтра, когда взойдет луна, на реке, где аллапата, великий крокодил, спас нас от катши, тигра. Алачуа тебя не обидят, а через месяц ты вернешься к своему народу.

Ренэ не успел ответить, так как дверь распахнулась, и в комнату вошел сержант.

— Уходи, Ренэ. Солнце заходит. Сейчас будет смена караульных, и пленника запрут на ночь. Неужели не надоело тебе разговаривать с этим упрямым дикарем?

Не желая говорить сержанту о своей дружбе с Хас-се, Ренэ очень холодно попрощался с пленником и, уходя, сказал:

— Не знаю, встретимся ли мы завтра. Быть может, я приду, а быть может и нет.

— Ну, конечно, не придешь. Нечего тебе тут делать, — проворчал сержант, запирая дверь и задвигая засов. — Будь я комендантом, я бы не позволил тебе являться на гауптвахту.

Ничего ему не ответив, Ренэ пошел сообщить Лодоньеру сведения, полученные от Хас-се. Весь вечер размышлял он о путешествии в страну Алачуа. Предложение было заманчивое, и он не знал, на что решиться.

На следующее утро Хас-се исчез, и нигде не могли его найти. Растерянный сержант доложил Лодоньеру, что в полночь он заглядывал в камеру пленника и застал его крепко спавшим. На восходе солнца он снова зашел к нему, но камера была пуста. Спросили караульных, охранявших ворота и крепостные стены; те заявили, что ночь прошла спокойно, и они ничего не видели и не слышали.

Хотя Лодоньер и не понимал, каким образом пленнику удалось бежать, однако он был доволен, что вопрос о судьбе Хас-се разрешился сам собой.