Перловый суп

С полетами, кстати, связана одна история. Однажды я прошел в кабину к пилоту, и мне дали порулить. Но на автопилоте было не интересно. Каким-то чудом я упросил его отключить.

Это было потрясающее впечатление: я тяну штурвал, крылья загибаются, самолет поворачивает, опускается. Время пролетело как мгновение, а выяснилось, что мое маневрирование продолжалось около двадцати минут. Ребята со мной потом сутки не разговаривали, потому что в салоне блевали все. Оказывается, когда ты управляешь полетом, вестибулярный аппарат работает совершенно по-другому.

Баржа

Мы плаваем на барже во время разлива Оби. Это невероятное зрелище — Обь, у которой не видно берегов. Мы уходим на одну из дальних экспедиций, даем концерт, и после концерта приходится нарушить сухой закон. Особенно прикладываются капитан и механик-рулевой.

Наступает ночь, мы с Сашкой Дворецким и Сережей Морозом любуемся таежными берегами. И вдруг замечаем, что никого за штурвалом нет— и капитан, и рулевой в полной отключке. Баржа двигается сама по себе. Я беру на себя ответственность, встаю за штурвал. И каким-то невероятным образом мы добираемся до Нефтеюганска. Но следующая задача — причалить! В Нефтеюганске в это время города как такового не было, а вот порт был большой: при разливе все стало Обью — гигантской рекой, шириной в несколько десятков километров. Подплывая, мы видели только крыши машин, торчащие из-под воды.

Выбирая место для причала, мы слышали, как в «матюгальник» с берега неслось что-то в наш адрес, но внимания не обращали. Место выбрали между двух других барж, прицелились, я с команды «полный вперед» переключил на «полный назад», видел, как это делается. Но я не учел, что этот сигнал должен сначала поступить к механику, который лежит в полном отрубе, поэтому баржа как перла, так и прет вперед. И тогда Сашка Дворецкий совершил героический поступок: он метнулся на нос, схватил швартовый канат, и, прыгнув на баржу, мимо которой мы проходили, быстро и мастерски обмотал этот канат об кнехты. Раздался дикий скрежет, произошел рывок, канат значительно замедлил ход нашей баржи, но не остановил ее, потому что второй конец каната оказался не привязанным, а только намотанным. Снова скрежет, удар и мы вмазались в берег.

После этого штаб ударной стройки долго решал, как с нами поступить: направить домой с ходатайством об исключении из институтов за то, что мы нарушили сухой закон, да еще и управляли без всяких прав самоходной баржей, или наградить, как героев, которые спасли ситуацию. В итоге был найден компромисс, и эта история просто осталась в нашей памяти.

Свадьба

Первую комсомольскую свадьбу мы гуляли в «само-дельной» школе. По случаю свадьбы готовили холодец. Жениха, радиста Артура, назначили снимать шум. Парень он был добросовестный, поэтому за будущим холодцом следил всю ночь. Снимал, снимал пену... И в конце концов снял весь желатин. Получившийся бульон не застывал. Тогда мы разлили варево в тарелки, украсили морковкой и петрушкой, и выставили прямо в снег на берегу озера, понимая, конечно, что все замерзнет, и это будет совсем не холодец. Но при нашем пищевом дефиците это бы сошло.

Пришло время холодец подавать. Выглянули в окно— и ахнули. Все собаки собрались около наших тарелок. Такого пира у них еще не было: им не просто сервировали стол, а еще и украсили яство морковкой и петрушкой. Это была собачья свадьба.

Яичница с понтами

Однажды к нам должен был прилететь секретарь ЦК ВЛКСМ Визиров, нужно было приготовить достойное угощение.

У нас работал дядя Коля, бывший шеф-повар московского ресторана «Прага». Он получил своих пятнадцать лет и отрабатывал на поселении. К приезду секретаря у него совершенно ничего не было. Тогда Гриша Острый, изобретатель номер один, обратился к своему другу — командарму воздушной армии, у которого был фантастически красивый истребитель. Военные всегда нам помогали.

Тогда у нас, кстати, были совершенно другие представления о расстояниях. Я, например, мог из Светлого в Тюмень слетать в баню, а это примерно две с половиной тысячи километров. Однажды пьянка в воздухе затянулась так, что пришлось дважды дозаправляться в воздухе, потому что еще было рано садиться. Причем, когда летали в баню, то по рации вызывали такси, первым делом заезжали в магазин, покупали всю новую одежду, потом ехали в баню, мылись, а потом отправлялись в ресторан.

Так вот перед визитом Визирова дядя Коля сказал, что ему нужно хотя бы два ящика яиц для того, чтобы приготовить яичницу с понтами. И Гриша Острый уговорил своего друга летчика, и тот, погрузив два ящика яиц, прилетел к нам на сверхзвуковом истребителе.

По радио вели весь полет. Вдруг раздался сплошной мат, и при посадке слышен только мат без всяких запросов на посадку. В аэропорту к истребителю несутся пожарные, скорая помощь, люди с лопатами, думали: ЧП. Открывают кабину самолета. От перегрузки и разряжения все яйца лопнули, и вся кабина превратилась в яичную взвесь, некий гоголь-моголь.

Концерт в Салехарде