Перловый суп

В следующую встречу он показал (а может быть — подарил) поэтический сборничек Межелайтиса с гравюрами Красаускаса. На черном поле белый линейный рисунок. Ничего особенного, но тогда мы готовы были восхититься хоть чистым листом бумаги, лишь бы у этого листа нашлись противники.

Еще на первом году учебы Женьку выгнали из института. Причина нелепая — разбил часы на улице, чуть ли не на спор — метнул бутылку. За это он был отчислен из списков студентов, лишился места в общежитии и начал полубродячую жизнь в чужом городе. Пусть об этом расскажет кто-нибудь другой. Скажу лишь, что ему было не сладко, и поскольку поступок, был очень уж легкомысленный, детский, но вовсе не криминальный, то не покидала надежда, что дело еще можно как-то поправить. С этой надеждой он и пришел однажды в кабинет первого секретаря горкома комсомола, чтобы покаяться и попросить защиты. А секретарем тогда был недавний выпускник нашего института, Коля Иопа. Они уже сталкивались лбами на публичном обсуждении горячей повести «До свиданья, мальчики», напечатанной недавно в журнале «Юность», знали кое-что друг о друге, так что приход Будинаса в кабинет секретаря был не совсем случайным. Дальнейшие события передаю со слов Николая Ивановича Иопы, ныне — профессора Рязанского радиотехнического университета.

Секретарь Коля был тогда по макушку занят организацией городского праздника «День Молодежи» (26 июня). Он задумал праздник невиданного для Рязани размаха. С ночным факельным шествием. С неба на толпу должны были сыпаться листовки с текстами комсомольских песен, как они сыпались на голову Чкалова после перелета через Северный Полюс. Коля уже заказал на местном оборонном заводе специальное разбрасывающее устройство. Но оборонщики подвели. Сначала кивали «да-да», а накануне праздника ответили, что для спецзаказа у них не хватает производственных мощностей. Тут-то и возник кающийся Будинас перед растерянным первым секретарем горкома комсомола.

Секретарь сказал: «Помоги мне, а я помогу тебе. Придумай какое-нибудь простенькое, разбрасывающее устройство, к 26 июня, и я позабочусь, чтобы тебя восстановили в институте». Будинас подумал, поспал ночь, и утром сказал: «Придумал».

Устройство должно было состоять из веревочки, за которую нужно было дернуть. Веревочка обрывала бумажную полосочку, которой заклеен клапан мешка, и оттуда посыплются листовки.

Идея понравилась. Для организации «сброса листовок» и необходимых согласований секретарь горкома дал в распоряжение Будинаса свою машину с шофером. А согласования предстояли нешуточные. Ведь мешочки нужно было поднять в воздух на вертолете (чувствуете размах?).

Вертолетчики встретили Будинаса хорошо, только сказали, что ночью по городу вертолетам летать нельзя.

Тогда было решено использовать воздушные шары. Местный десантный полк согласился выделить 16 кубовых воздушных шаров-зондов, наполненных водородом, и 16 солдат. Солдаты-десантники должны были нести эти шары на специальных тросах, и в нужный момент дернуть за веревочки. Но уже на празднике операция чуть было не сорвалась: местные мальчишки, увидев диковинные шары, стали стрелять в них из рогаток. Если бы они продырявили шар, то водород мог бы взорваться. Когда же солдаты, ответственные каждый за свой шар, вступили с мальчишками в словесную перепалку, те принялись обстреливать десантников. Так что у Будинаса появилась еще одна задача — обеспечить безопасность солдат.

И со всеми своими задачами он справился. Правда, когда пришло время десантникам дернуть за веревочки, ветер изменил направление, и листовки с текстами комсомольских песен высыпались не у памятника Ленину, а залетели во дворы Первомайского проспекта, и никто (кроме дворников утром) листовок с комсомольскими призывами не заметил.

Все же секретарь Коля Иопа выполнил обещание. На следующий же день он поговорил с ректором института, Иваном Сидоровичем Ковалевым, и тот пообещал восстановить энергичного комсомольца с начала нового учебного года. Хотя для секретаря горкома этим дело не кончилось. Главный пожарник города заявил, что шестнадцатью водородными шарами, да еще в соседстве с факелами, можно (при злом умысле) уничтожить полгорода. Слава богу, что была уже «оттепель», и за такие вещи людей уже не расстреливали. Все же на бюро обкома стоял вопрос об исключении секретаря из партии, но ограничились строгим выговором с занесением в учетную карточку.

Казалось, в судьбе Будинаса наметился перелом к лучшему. Но в высших сферах дуют свои ветры, о которых до поры до времени внизу ничего не знают. Вскоре в рязанском институте появился другой ректор, а Иван Сидорович Ковалев стал ректором нового Минского радиотехнического института.

Иван Сидорович был человеком обязательным, обещание, данное Коле Иопе, он выполнил, принял Будинаса на 1-й курс своего нового (минского) института. Так Будинас оказался в Минске.