Пёрл-Харбор, 7 декабря 1941 года - Быль и небыль

В середине октября советник японского посольства в Вашингтоне Хидэнари Терасаки встретился с начальником оперативного управления штаба флота США адмиралом Ричмондом Тернером. Встреча носила полуофициальный характер, и поэтому обычно сдержанный Терасаки дал волю своим чувствам. Он заявил: "Соединенные Штаты стоят на крайне идеалистических позициях относительно Дальнего Востока... Но разговоры о принципах - всего лишь любимый конек богачей. Если оставить в стороне принципы, то, на мой взгляд, ваша цель заключается в том, чтобы заставить нас воевать в Китае, пока мы не будем истощены. С другой стороны, вы сами проводите очень реалистическую политику в Центральной Америке. Не будем говорить о Панаме, мы можем найти массу современных примеров, подтверждающих мою мысль... Материально мы, японцы, беднее американцев. Я не знаю, чем закончится война между нами, но даже если мы потерпим поражение, Япония будет драться до конца"{213}.

16 октября на первой полосе "Нью-Йорк таймс" появилось сообщение из Токио о публичном выступлении начальника японской морской разведки капитана Хидео Хирада. США и Япония, говорил он, "подошли к тому пункту, когда их дороги разойдутся... Америка, чувствующая себя неуверенной в нынешней обстановке, проводит громадное расширение флота. Однако Америка не может вести одновременно операции в Атлантическом и Тихом океанах. Императорский флот готов к худшему и завершил всю необходимую подготовку. Больше того, императорский флот горит желанием действовать, если это окажется необходимым".

Если даже ответственные японские деятели заговорили таким языком, тогда отпадали сомнения, что кризис в американо-японских отношениях мог быть разрешен только силой оружия. Однако в Вашингтоне слепо верили, что Япония начнет войну, но не против Соединенных Штатов. Под это убеждение в американских ведомствах снизу доверху подгоняли факты, которые допускали иное толкование.

В октябре 1941 года в Вашингтон приехал один из крупных английских военных деятелей, лорд Маунтбэттен. Он попросил разрешения у Старка проехать на Гавайи и ознакомиться с состоянием Пёрл-Харбора. Ради бога, ответствовал адмирал, но только с условием прочитать лекцию американским офицерам об опыте борьбы с немецкими подводными лодками в Атлантике. Лекция в Пёрл-Харборе прошла с блеском, а по ее окончании флотская молодежь осадила маститого докладчика вопросами, как США могут вступить в войну.

Польщенный вниманием аудитории, Маунтбэттен вооружился указкой и ткнул в Пёрл-Харбор на карте Тихого океана. "Переждав громкие возгласы недоумения и несогласия, Маунтбэттен объяснил американской аудитории, почему он указал на Пёрл-Харбор как на место, где США вступят в войну. Он подчеркнул, что Япония традиционно начинает военные действия внезапным нападением. Так случилось в ночь 9 февраля 1904 года, когда русский флот был атакован на якорной стоянке в Порт-Артуре, и с этого началась русско-японская война.

Маунтбэттен также рассказал о внезапной английской атаке с воздуха против итальянского флота на якорной стоянке в Таранто 11 ноября 1940 года". По возвращении в Вашингтон Маунтбэттен получил часовую аудиенцию у Старка, которому попытался внушить, что в свете уроков Таранто американские корабли в Пёрл-Харборе беззащитны в случае налета палубной авиации. Старк внимательно выслушал англичанина и благодушно заключил беседу: "Боюсь, что претворение в жизнь даже части ваших рекомендаций сделает ваш визит в США очень дорогим для американского флота"{214}.

15 октября Рузвельт сообщает Черчиллю о несомненных, как ему представлялось, последствиях прихода к власти нового правительства: положение с японцами определенно ухудшилось, "и я думаю, что они направляются на север (разрядка моя. - Н. Я.), однако ввиду этого вам и мне обеспечена двухмесячная передышка на Дальнем Востоке"{215}. На следующий день правительство Коноэ ушло в отставку. Как реагировали на это Соединенные Штаты? Хотя американские историки написали библиотеки книг по вопросам внешней политики, этот важнейший вопрос почти не освещается. Вот объяснение Лангера и Глисона в книге, вышедшей в 1954 году: "Президент, узнав об отставке Коноэ, немедленно отменил обычное заседание правительства и в течение двух часов совещался с министрами: Хэллом, Стимсоном, Ноксом, генералом Маршаллом, адмиралом Старком и Гарри Гопкинсом. К сожалению, нет никаких сведений об этом совещании, за исключением пометки в дневнике Стимсона: "Мы стоим перед деликатной проблемой вести дипломатические дела так, чтобы Япония оказалась неправой, чтобы она первой совершила дурное сделала первый открытый шаг!"{216}