Пёрл-Харбор, 7 декабря 1941 года - Быль и небыль

Рузвельт и его ближайшее окружение считали, что Лондону тут деваться некуда. Все это, разумеется, не выставляло американских деятелей в благоприятном свете в глазах Черчилля и его приближенных. Влиятельный английский политик С. Криппс негодовал: "Американцы обращаются с нами, как с бедными родственниками. ФДР (Франклин Делано Рузвельт. - Н. Я.) ведет себя (с членами английского кабинета. - Н. Я.) как со своими слугами". Посол Англии в Вашингтоне лорд Галифакс сокрушался, что президент США "готов лгать, если это ему нужно", способен "в любой момент политиканствовать в ущерб нам"{120}.

Поэтому стоит ли удивляться, что применительно к Дальнему Востоку и Тихому океану план "АБЦ-1" давал значительные преимущества США сравнительно с Англией. "Невмешательство" и даже поощрение японской агрессии Вашингтоном определялись совершенно другими соображениями: после принятия плана "АБЦ-1" было нетрудно изобразить это как действие в пользу глобальной стратегии противников держав "оси". Независимо от этих соображений, касавшихся исключительно США, признание Европы основным театром военных действий второй мировой войны намечало наиболее рациональный путь конечного разгрома держав "оси".

В марте 1941 года Мацуока отправился в Европу. Он посетил Берлин и Рим, где вел секретные переговоры с фашистскими главарями. К этому времени Германия, завершавшая подготовку к нападению на СССР, определила место Японии в стратегии держав "оси". Позиция Германии в переговорах с Японией была зафиксирована в директиве гитлеровского руководства от 5 марта 1941 года, которая гласила: "Цель сотрудничества, основывающегося на Тройственном пакте, должна заключаться в том, чтобы побудить Японию по возможности скорее предпринять активные действия на Дальнем Востоке. В результате там будут связаны крупные силы Англии, а центр тяжести интересов США будет перенесен на Тихий океан... Следует подчеркнуть, что общая цель в ведении войны должна заключаться в том, чтобы быстро повергнуть Англию и тем самым удержать США от вступления в войну"{121}.

Гитлер и Риббентроп внушали Мацуока убедить свое правительство с "молниеносной быстротой" захватить Сингапур - оплот английской мощи в районе Южных морей - и "тем самым разрубить гордиев узел". Они твердили о "необычной легкости операции", ибо "с Англией фактически покончено". Доказательство - цифры тоннажа потопленных английских судов. Мацуока заверил своих собеседников, что он не пощадит усилий, чтобы склонить кабинет в Токио к захвату Сингапура, хотя придется немало потрудиться. В Японии, объяснил Мацуока, есть "интеллигентские круги", оказывающие влияние даже на императорский двор. Чтобы ввести их в заблуждение, он, Мацуока, пока будет вести себя осторожно, но ведь существует старая японская поговорка: "Открой огонь - и это сплотит нацию".

Гитлер остался в счастливом убеждении, что подготовка к захвату Сингапура будет завершена к маю 1941 года, а сама операция не заставит себя ждать. Все же с оговоркой. Фюрер нашел, что Мацуока "сочетает лицемерие американского миссионера-евангелиста с восточными пороками японца".

В Берлине и Риме японский министр иностранных дел попытался выяснить политику европейских держав "оси" в отношении Советского Союза. Он, вероятно, хотел узнать, что крылось за прощальными словами Гитлера японскому послу Курусу, отбывавшему в Японию в начале февраля: "Общие друзья могут в один прекрасный день стать общими врагами". Плюс рассуждения Риббентропа с новым японским послом генералом Хироси Осима в конце февраля: "Если рейху суждено воевать на Востоке - Советский Союз падет"{122}.

Хотя МИД Германии и командование вооруженных сил рекомендовали сообщить японцам о предстоявшей войне против СССР, Гитлер запретил передавать Мацуока какую-либо информацию. Частично это объяснялось соображениями сохранения военной тайны, но главная причина заключалась в том, что в Берлине тогда были твердо убеждены, что справятся с СССР собственными силами, и пока не хотели ни отвлекать Японию от агрессии на юге, ни делиться с ней плодами победы. Риббентроп, однако, в значительной степени на свой страх и риск предостерег Мацуока: на обратном пути в Москве "не заводить разговоры с русскими слишком далеко", ибо конфликт с СССР возможен. Он многозначительно добавил, имея в виду продвижение Японии на юг: "Если Россия когда-нибудь нападет на Японию, то Германия немедленно нанесет удар".

В правительственных канцеляриях Лондона и Вашингтона с затаенным дыханием следили за поездкой Мацуока. Подумать только, 150 000 берлинцев отбили каблуки, маршируя по Вильгельмплац в честь японского министра.