Периферийные устройства

– Нет, хотя у меня есть подозрения. – Лоубир достала из внутреннего кармана крахмальный белый платок и вытерла пальцы. – История с аль-Хабибом так же скучна, как ее претенциозная экзотичность, мистер Недертон. Здесь мы на той же странице. Недвижимость, переработанный пластик, деньги. Тот, кто проник в срез Льва, почти наверняка с этим всем связан. Куда интереснее, конечно, как им удалось туда пролезть.

– Неужели?

– Да, поскольку из-за таинственной природы сервера все остается полной загадкой.

– Можно спросить, чем вы на самом деле занимаетесь?

– Вы гордились тем, что не знаете, на кого работаете. Очень вне тренда. Я, когда у меня возникает такое настроение, могу гордиться, что не знаю, чем занимаюсь.

– Буквально?

– При достаточной широте взглядов – да. В молодости мне довелось служить во внешней разведке. Думаю, в некотором смысле я остаюсь разведчиком и сейчас, но сегодня у меня есть возможность расследовать то, что я считаю нужным. Скажем так, вопросы государственной безопасности. И еще я сотрудник правоохранительных органов, что бы это ни означало в наше откровенно клептархическое время. Иногда я чувствую себя антителом, мистер Недертон. Только защищающим болезнь.

Лоубир улыбнулась нехарактерно грустной улыбкой. Недертону вспомнилось, как они с Рейни – Ву ехали в автомобиле Лоубир и та сказала, что воспоминания у нее подавлены. Видимо, остались и неподавленные, потому что в эту минуту он ощутил их тяжесть.

69. Звучит ужасно

Флинн еле успела заметить, что на столе у Бертона все лежит неровно, когда Райс приложил ей к шее что-то, что она поначалу приняла за фонарик. Боль. Потом она вырубилась.

Накануне, после разговора с Мейконом, Флинн поехала домой, неторопливо крутя педали. Она постаралась не заметить то место на дороге, где машина киллеров съехала в кювет. Не высматривала дронов. Делала вид, будто все как обычно.

Мама уже спала. Дженис ушла, вместо нее сидела Литония, которая сказала, что Леон привез ее из фабы. Флинн поднялась к себе, легла, не собираясь спать, и ей приснился Лондон. С воздуха все улицы были запружены, как в Чипсайде будущего, но не лошадьми и повозками, а грузовиками, легковушками и автобусами. И людьми. Только это был не Лондон, а их город, разбогатевший, разросшийся, отчего в нем появилась река шириной с Темзу.

Проснувшись, Флинн спустилась на первый этаж. Мама все еще спала. Литония что-то смотрела в визе. Флинн пошла к трейлеру, думая, что, может быть, Бертон уже там, просто поленился зачекиться в Хоме.

– Черт, Райс! – возмутилась она сейчас, дергая кабельные стяжки на запястьях.

Райс, за рулем, ничего не ответил, только глянул через плечо, и от этого стало по-настоящему страшно. Не оттого, что он вырубил ее электрошокером и привязал к сиденью кабельными стяжками, а оттого, что по лицу было видно: он напуган до потери пульса.

У Флинн было по кабельной стяжке на каждом запястье: одна продета в другую, и обе закреплены на большой, уходящей под сиденье. Флинн могла положить руки на колени, а поднять их выше уже не могла. Машина была незнакомая, но не картонная и не электрическая.

– Меня заставили, – сказал Райс. – Выбора не оставалось.

– Кто заставил?

– Пиккет.

– Сбавь скорость.

– Он будет за нами гнаться, – объявил Райс.

– Пиккет?

– Бертон.

– Черт…

Флинн не могла понять, где они едут. Грейвли-роуд? То вроде похоже, то нет. Мимо проносились кусты.

– Сказали, убьют мою семью, – продолжал Райс. – И убили бы, только у меня никого нет. Один я. Меня бы и убили.

– За что? Что ты сделал?

– Ни хера я не делал. Убьют, если не привезу тебя к нему. У него свои люди в безопасности. Безбаши кого хошь найдут. Отыщут меня, и он отправит кого-нибудь меня замочить.

– Мог бы сказать нам.

– Ага, чтобы меня убили. В любом случае точно убьют, если я не привезу тебя прямо сейчас.

Флинн видела, как у Райса ходят желваки, словно передавая его историю шифром, все, что он не хочет говорить или даже не знает сам.

– Я не хотел, – говорил Райс. – Выбора не было, верить им или нет. Сказали убьют, значит убьют.

Флинн ощупала карманы джинсов. Телефона там не было, и на запястье тоже, и она на нем не сидела.

– Где мой телик?

– В медной сетке, которую мне дали.

Флинн глянула в окно. Потом на пластиковые буквы на бардачке:

– Что у тебя за машина?

– «Джип-виндикатор».

– Нравится?

– Ты что, сбрендила?

– Поддерживаю разговор, – сказала она.

– Не картонная. Американская.

– Разве их не все делают в Мехико?

– Тебе охота сейчас обсирать мою машину?

– В которой ты меня похитил?

– Не говори так!

– Почему?

– Звучит ужасно, – процедил Райс сквозь зубы, и Флинн поняла, что он готов разрыдаться.

70. Агент

На кухне пахло блинами, которые пек Лев.

– Она помогает тебе со срезом. Сама мне сказала, – сообщил Недертон.

В саду шел дождь, капли падали на яркие, словно синтетические, листья функий. Интересно, тилацины не любят сырость? Ни Гордона, ни Тиенны было не видно.

Лев поднял глаза от сегментированной чугунной сковороды:

– Я не думал, что ты поймешь.

– Что именно?

– Привлекательность континуума. Или сотрудничества с ней. Она уже провела нас в Белый дом.