Периферийные устройства

– Ему не по душе, что мы там устроили. Постоянно тычет меня в это носом. Типа пристыдить, хотя вслух так не говорит. Честно сказать, мы правда немного переборщили. Кто мог знать, что там Джекман? Впрочем, я бы не отказался найти пару клочков от Пиккета. Потом мне позвонили и сказали, что к нам пожаловали луканы с карами небесными. – Он глянул на Флинн. – Я думал, ты в Лондоне.

– Лоубир отправила меня назад. Те, кто хочет нас убить, прислали сюда луканов, чтобы ты психанул. Полез на рожон, как всегда с ними, и подставился.

– Видела анимацию на их плакатах?

– Выглядит аппетитно, – сказал Гриф, открывая контейнеры. – Откуда Хун родом?

– Из Филадельфии, – ответила Флинн.

– Пойду вымоюсь, – объявил Бертон, беря томагавк со стола.

– Мне хочется пойти за ним, – сказала Флинн Грифу, когда Бертон уже не мог ее слышать.

– Карлос у главной двери, следит, чтобы он не вышел, – ответил Гриф, свинчивая крышечки с минералки. – Кловис в задней комнате, там, где проход к Хуну.

Он принялся четырьмя палочками, как вилкой, раскладывать еду на три биоразлагаемые тарелки, которые принес Хун. Потом двумя быстренько распределил все так, что получилось красиво – не мешанина из лапши и роллов, как вышло бы у Флинн, а настоящее произведение искусства. Глядя, как он пластмассовыми палочками укладывает синтетическую рыбью икру, она вспомнила рободевушек перед приемом в доме убитой женщины.

– Постарайся не обращать внимания на то, что у наших фанатиков по вызову на плакатах, – сказал Гриф. – Они изготовлены фирмой, которая специализируется на разжигающей политической рекламе. Все сделано с целью разозлить вас лично и одновременно внушить ненависть к вам местному населению.

– Это конкуренты их на нас натравили?

– «Лука четыре-пять» не только секта, но и успешное коммерческое предприятие. Довольно распространенный случай.

– Ты с канала «Шеф-повар» или что-то вроде того?

– Только с аутентичной филадельфийской кухней. – Гриф склонил голову набок. – Дай мне лучшую североитальянскую, и я сделаю такое, что смотреть будет противно.

Вошел Бертон.

– Давайте есть, – сказал он, вновь кладя томагавк на стол, рядом с тарелками; Флинн вспомнила, как споткнулась о мертвого охранника в доме у Пиккета.

Она поставила «Перекати-Полли» на середину стола, как вазу с цветами, и села на складной стул.

– Что это? – спросил Бертон.

– «Перекати-Полли».

Гриф собрал пустые коробки в полиэтиленовый пакет, убрал его в другой пакет, поставил всё на пол, окинул взглядом стол и тоже сел. Флинн почти думала, что сейчас он прочтет молитву, но Гриф просто взял пластмассовые палочки и сказал:

– Прошу.

Перемещения туда-сюда из тела в перифераль и обратно сбивали с толку. Хочется ей есть или нет? Она с утра съела банан и выпила чашку кофе, но чувствовала себя так, будто и правда долго гуляла по променаду. То есть гулять-то она гуляла, но в другом теле. Запах еды разбудил в ней тоску по прошлой неделе, когда еще ничего не произошло. А плюс эта художественная сервировка…

– Что такое тусняк? – спросила она Грифа.

– Где ты слышала это слово? – встрепенулся Бертон.

– Кловис дала мне противоядие, – ответила Флинн.

– Тусняк здесь? – Бертон пристально глянул на Грифа.

– Давай поговорим после еды, – сказал тот.

– Что это, Бертон?

– По десятибалльной шкале военных преступлений – примерно двенадцать. – Бертон взял ролл, сунул в рот и принялся жевать, по-прежнему глядя на Грифа.

88. Парламент птиц

В шатре Тлен пахло пылью, хотя собственно пыли нигде видно не было. Может, это специальная ароматическая свеча, думал Недертон, усаживаясь. Перифераль спокойно смотрела на него из-за хитросплетений псевдостаринного дисплея, затем опустила глаза, будто изучает сложную резьбу столешницы. Тлен сидела слева от Недертона, ближе к периферали. Она отколола от волос миниатюрную шляпку, похожую на черную кожаную жабу, и положила перед собой на стол.

– Тебе выписан пропуск в парламент птиц, – сказала Тлен, а когда Недертон открыл рот, чтобы спросить, что она имеет в виду, поднесла палец к черным губам.

Гагатово-серебряный паук с ее шатленки, отцепленный, вылез из левого манжета и быстро засеменил к Недертону.

Касание ножек-иголочек оказалось совершенно безболезненным. Разглядывая паучка на тыльной стороне своей ладони, Недертон вспомнил, как «медичи» вот так же нечувствительно внедрялся щупальцами между клетками его кожи.

Тут Тлен заговорила на птичьем языке, и он ее понял.

– Не надо, – в ужасе произнес Недертон, но изо рта у него вырвалось чириканье, пронзительное и тревожное.

Тут он сообразил, что значит «пропуск»: его подключили на один-единственный раз к шифру, которым общаются между собой Оссиан и Тлен, настолько надежному, что даже Лоубир и ее всесильные тетушки едва ли сумеют проникнуть в смысл сказанного. И Тлен продолжила говорить.