Перфекционистка в офисе

Таня делает особое ударение на предпоследнем слове. Снова, как кувалдой по желудку. Беспристрастное лицо… Я глотаю комок, подступивший к горлу, и обреченно бреду к столу Володи. Сердце колотится от несправедливости. Как так? Отдать дело, на которое я два дня потратила! И Володя, не зная всю подноготную, обязательно пропустит его. А потом вскроется отмывание денег сети клиник Эдуарда Вишневского. Папу посадят в тюрьму и конфискуют имущество! Имя нашего банка попадет на первые страницы газет. Журналисты раскопают, что невеста сына преступника (а к тому времени, возможно, уже жена с ребенком) работает в этом банке. Кто будет разбираться, что я мужественно пыталась не допустить этого человека в нашу систему? Из меня сделают козла отпущения и уволят. Скажут, что они все в сговоре. Репутация банка будет подмочена. Возможно, он даже обанкротится. Меня арестуют и привлекут к материальной ответственности. Мне не на что будет оплатить долг, и я попаду в тюрьму. Наш ребенок останется без матери! И потом сам никогда не захочет иметь детей! Наш род прервется… Нет, такого никак нельзя допустить!

Передаю папку с бумагами Володе, но глаз с нее не спускаю. Нужно что-то предпринять. Намекнуть ему в личном разговоре, чтобы присмотрелся к этому Сердобольному? Тане это не понравится. Она сказала, ничего ему не говорить. Рассказать все Лёше? Нельзя, мы не имеем права разглашать такую информацию. А если этот Сердобольный действительно ворует деньги у Лёшиного отца и несет в наш банк? Этого нельзя допустить. Что же мне делать?

Просматриваю электронную почту. Во входящих — письмо от Татьяны. Завтра — тренинг по «Тим-билдингу». Принесла его нелегкая. Лучше бы тренинг по восстановлению памяти провели или про «берн-аут»! Зачем нам «командообразование»? Никакой потребности устанавливать дружеские отношения ни с Анжелой, ни с Толиком у меня не возникает. Разве что с Володей… В связи с новыми обстоятельствами. Господи, как снова Лёше говорить, что я приду поздно? Где мой эклер?

К шести начинаю приготовления к фуршету. Белой льняной скатертью накрываю стол. До пола оставляю пять сантиметров — по всем правилам этикета. На середину ставлю вазу для цветов, которые мне, надеюсь, еще подарят. Справа — соки и минеральную воду в бутылках этикеткой к краю стола. На первой тарелке оказывается десяток печеных розеток с салатом «Оливье», на второй — рыбный салат. На третью тарелку кладу миниатюрные бутерброды с семгой. Для этого пришлось пойти на хитрость: гренки сделать, которые полагаются в таком случае, у меня не было никакой возможности, поэтому я запекла на кухне в тостере несколько кусочков хлеба, порезала его, намазала маслом, положила сверху скрученную семгу, кусочек лимона и проколола шпажкой.

Одно блюдце наполняю до краев красной икрой — пусть каждый берет столько, сколько пожелает. Затем наступает очередь вазы с фруктами. Через полчаса приготовлений (с походом в магазин, прошу учесть) стол выглядит, как шведский стол в «Рэдисон-Славянская». В центре торжества — нарезанный торт с серебряной лопаткой из семейного антиквариата! Тарелки блестят! Красота! Все руки с утра оттянула, но оно того стоило!

У меня все готово. Ждем Татьяну — она у шефа. Анжела нетерпеливо поглядывает на часы. Сегодня ей никак в шесть уйти не удастся. Татьяна возвращается от шефа в начале седьмого. На ней лица нет. Того гляди заплачет! Такой потерянной я ее еще никогда не видела.

— Что случилось? — шепчу я.

— Прости, Александра. Прими мои искренние поздравления, но мне сегодня не до празднования, — объясняет она, собирая подрагивающими руками бумаги на столе. — Анжела, замени меня, пожалуйста.

Анжела достает цветы из-за занавески, подарок и бойко, как пионер на линейке, произносит стандартную речь. Ребята торопливо разливают вино по бокалам.

— Вы что, тоже торопитесь? — спрашиваю я.

— Да, прости, у нас важная встреча, — отвечает Толик.

— И очень срочная, — добавляет масла в огонь Володя.

— А я Александра, ты знаешь, всегда в шесть ухожу. Я и так задержалась. Извини, — Анжела допивает вино, закусывает бутербродом с рыбой и, виновато улыбаясь, удаляется.

— Ребята, ну вы хоть поешьте, — я растерянно развожу руками.

— Да-да, но у нас в семь встреча, — отвечают они в один голос. Мы думали, в шесть начнем празднование, но видишь, не получилось. Извини, нам нужно идти. Очень торопимся.

Ребята запихивают в рот по бутерброду с рыбой и оставляют меня совершенно одну.

— Как же так? — шепчу я, опускаясь на стул.

Изо всех сил стараюсь не заплакать. Я так старалась! Я накрыла идеальный стол! А они все ушли. У меня же сегодня юбилей! 25 лет! Один раз в жизни бывает!

— Александра? — в проеме двери появляется хмурое лицо Виктора Алексеевича. — Где Татьяна?

— Она ушла.

— А где остальные? Почему вы одна? Что случилось?

— Всем некогда. У всех свои дела.

Слезы текут из моих глаз. Господи! Не хватало еще реветь в свой День рождения! Да еще в присутствии Виктора Алексеевича. У меня все хорошо! У меня все прекрасно!