Перфекционистка в офисе

Света целует меня в щеку, в моей руке оказываются цветы и небольшая голубая коробка, очевидно с какой-то одеждой или нижним бельем. Я благодарю ее и помещаю букет в вазу, которую предусмотрительно подносит официант, а коробку прячу в сумку. Света выглядит неважно. Темные круги под глазами и мелкие морщинки в уголках, которых я раньше не замечала, несмотря на весь традиционно яркий макияж, выдают то ли бессонную ночь, то ли действительно болезнь.

— Что с тобой? Простыла? — спрашиваю я, с беспокойством глядя на подругу.

— Кажется, отравилась. С утра мутит. Сейчас получше. Может, даже чего-нибудь поем.

Света подзывает официанта, и мы заказываем по комплексному обеду.

— Тошнота? — спрашиваю я, улыбаясь.

Она вдруг замирает, в глазах ее появляется непонимание и страх, но тут же исчезает.

— Ты уже послушала?

— Нет, руки не дошли. Почему ты мне ее прислала?

— Не обращай внимания, — Света на секунду останавливается, будто что-то обдумывает, и продолжает в несвойственной ей медленной манере. — На меня в последнее время находит. Я в субботу на семинаре одного гуру была. Меня после его слов на экзистенционализм потянуло. Хожу, ищу смысл своей жизни, но вижу только работу. Она — пока единственное оправдание моего никчемного существования.

— Что это за гуру такой, что людей в депрессию вгоняет? Может быть, тебе не на семинары ходить, а лучше на свидание?

— Ты думаешь, что смысл жизни в спаривании?

— Ну зачем же так, — я морщусь, будто мне в капустный салатик, который принес только что официант, скипидару налили, — смысл есть в отношениях, в любви…

— В любви? — Света отвечает с такой горечью в голосе, будто ей уже пришлось отведать этого блюда (со скипидаром). — Любовь живет три года. Это в лучшем случае.

— А как же люди всю жизнь вместе живут?

— Маются, а не живут. Покажи мне хотя бы одну счастливую пару после трех лет, и я тут же выйду замуж и нарожаю кучу детей.

Она оглядывается по сторонам, но счастливых пар мы не замечаем.

— Всё-таки здесь все с работы на обед ходят. Не до личной жизни, — комментирую я.

— Любовь, ты знаешь, если она есть, ее не спрячешь. Она везде: в глазах, в речах, в каждом дуновении ветерка, на работе и дома. Знаешь ты таких? Кто живут всю жизнь душа в душу и пылинки друг с друга сдувают? Кто действительно любит — так, что мурашки по коже. И не только первый год, а всю жизнь!

Пока моя голова перебирает подходящие варианты, Света продолжает:

— Можешь не искать. Таких нет. Природе нужно продолжение нашего вида. Любовь — это ловкий трюк, чтобы заставить людей размножаться. Вот и все!

Что такое на мою оптимистку-Свету сегодня нашло?

— Может, тебе просто выспаться нужно? — я протягиваю к ней руку и осторожно глажу по рукаву жакета. — Поесть? У меня Лёша тоже, если голодный, сразу ошибки в моем детстве искать начинает.

— Да, наверное, ты права, — она достает из сумочки пудреницу и смотрится. — Устала. Новый проект заканчиваем. Домой в двенадцать возвращаюсь. А тут еще эта тошнота. Каждый раз себя спрашиваю: зачем я это делаю с собой? Ведь в любой день могу уволиться и найти другое место — поспокойнее.

— Ты думаешь, что уйти — это выход?

— А ты думаешь, выход — это не уйти?

Света совсем сбивает меня с толку. Куда она собралась уходить? Что это у нее за кризис такой среднего возраста? Нам ведь всего по 25!

— Прости, что-то я все о себе. Вечером празднуете в Дантесе, где я вас тогда познакомила? Как у вас с Лёшей?

Зачем она напоминает, что нас познакомила? Света ведь когда-то выбрала Алексея для себя, но он решил по-другому.

— Все хорошо, — отвечаю я. — Вот решили ребенка завести.

— Что? — у Светы изо рта выпрыгивает кусочек ржаного хлеба, который она только что туда положила. — Ребенка? — она восклицает так громко, что несколько посетителей с соседних столов смотрят на нас, будто мы парочка нетрадиционной ориентации, которая только что узнала про незапланированную беременность одной из них.

— Мы еще ни о чем не договаривались, — шепчу я. — Это я решила, но думаю, он будет не против.

— Подожди…

Света вскакивает и убегает. Вот эта реакция на нашего ребенка… Возвращается обратно, грудь ее тяжело вздымается. У нее одышка, как у старика, который на Эйфелеву башню забрался.

— Может тебе ко врачу сходить? — я начинаю по-настоящему беспокоиться.

— Не обращай внимания! Само пройдет. Так что там с вашим ребенком?

— Я думаю, это хорошая идея. Знаешь, у нас с Лёшей в последнее время трения. Небольшие совсем, но я пришла к выводу, что пора предпринять меры. Он говорит, что я слишком поздно домой прихожу, внимания ему не уделяю. Поэтому я решила сделать шаг конем. Женщине на восстановление отношений с молодым человеком законодательством ничего не полагается, а на ребенка — 70 дней до родов и 70 после. Думаю, нам за глаза хватит, чтобы восполнить недостаток общения! Ребенок нас сблизит. Все равно его нужно когда-то рожать. В Интернете пишут — никогда не наступит подходящего момента. Нужно просто решиться и родить.

— Ты думаешь?

— Конечно. Ну и пожениться придется, наконец, — я невольно улыбаюсь.