Пережитое и передуманное

Всё время жду с тревогой известий с фронта; беспокоит немного сейчас и Кавказ: боюсь, как бы там не случилось что‑нибудь вроде Карпат. Мне кажется, это лето и осень могут быть решающими для немцев: если им не удастся нас сбить сильно — они несомненно проиграли войну. Даже не сбить, а сломать нашу армию и получить большую победу над ней. Взятие Двинска или Риги ничего им не дает. Но крупное наше поражение кажется мне очень маловероятным, разве опять Сухомлиновы — Григорьевы и К°, чего, кажется, сейчас нет. И я невольно все больше склоняюсь к мысли о крупном повороте в нашу сторону к поздней осени, зимой или ранней весной.

6 июля 1917

Бутова Кобыла

Очень ясно мысль массы народа направляется к сильной власти, к диктатуре. О ней нередки разговоры в вагоне и путных обывателей. Мне кажется, в провинции сильнее, чем в Петрограде. Украинский вопрос стал мне во всей его сложности, и я думаю, большей сложности, чем думают сами украинцы. Мне хочется много об этом всем подумать и эти недели собраться с мыслями, обдумать ряд вопросов, которые не успеваешь в суете петроградской жизни.

19 июля 1917

Бутова Кобыла

Сейчас главной работой является набрасывание давних моих размышлений и мыслей о живом веществе с геохимической точки зрения. Мне хочется связно изложить, сколько могу без книг, выписок (оставил в Петрограде!) и подсчетов, мои мысли. Над ними думаю и к ним постоянно возвращаюсь десятки лет. Излагаю так, что дальнейшая обработка может пойти прямо и точно. Сейчас уже написал более 40 страниц и думаю, что перед отъездом закончу. Несомненно, тут у меня много нового, и многое новое открывается при обработке; подхожу к новым заданиям и вопросам. Так или иначе, я ясно чувствую, что надо было это сделать, так как, так или иначе, это результат всей моей прошлой научной работы. И вместе с тем глубокое неудовлетворение результатом и странное, столь обычное для меня чувство, что я делаю не настоящую научную работу. Отчасти чувство «ученого» — настоящей научной работой кажется опыт, анализ, измерение, новый факт — а не обобщение. А тут всё главное — и всё новое — в обобщении. С другой стороны, в этой работе я как‑то спокойнее смотрю на окружающее, ибо я сталкиваюсь в ней с такой стороной жизни, которая сводит на нет волнения окружающего, даже в такой трагический момент, какой мы переживаем. Перед всем живым веществом мелким кажется весь ход истории. И странно, я через самый грубый на первый раз материализм мог бы подойти этим путем к странным и очень далеким от материализма философским выводам. Их вводить не хочу, но их возможности указываю. Едва ли возможно целиком жизнь свести на физико — химическое. Но это не будет и утешением, ибо в общую схему мироздания она всё же войдет. А не этого хочет мятущийся ум. Ниночка так смешно протестует одному из выводов: не только вид (животного и растения), но и индивид отличается химически. И новые соединения — свои отличные от других — создаются в каждом индивиде, и на них могут быть сведены индивидуальные свойства…

Сейчас очень тревожно за судьбу демократии. Получатся чрезвычайно печальные результаты ее применения. Конечно, и без этого было бы плохо. Но тут полное рабство духа, и мысли, и воли. И скорее действительно восставшие рабы, чем граждане.

21 июля 1917

Бутова Кобыла

Я очень ушел это время в чисто научные проблемы, в связи с значением жизни и живого вещества в истории Земли. Копошусь мыслью в самых небольших подходах к входу куда‑то в здание. Но и эти подходы не расчищены. Я все‑таки думаю, что я не напрасно систематически набрасываю свою работу, — ясно, что если я ее окончательно обработаю и закончу — будет книга. Но странно как‑то себя и весь ход человеческой истории, со всеми ее трагедиями и личными переживаниями, смотреть с точки зрения бесстрастного химического процесса природы. И она в него великолепно входит — подобно тому, как в больших числах человеческих особей мы улавливаем законности, в которых укладываются как что‑то должное и закономерное — результаты самых тонких и неуловимых колебаний человеческой души.

22 июля 1917

Бутова Кобыла

С тревогой смотрю в будущее. Я верю в силу России, но думаю, что могут быть бессознательно сделаны величайшие ошибки, которые направят ход истории в не ту сторону, в которую могут направить, и в частности, что может быть многое потеряно для человечества, что создано русской историей в форме большого единого государственного целого. Сейчас весь вопрос в силе правительства.

22 августа 1918

Киев