Перевороты

Диас долго молчал, переваривая услышанное.

«Полковник, – снова заговорил Хоббинг, – вы просто не отвечаете требованиям американской внешней политики».

«Но я договорился с вашим послом!» – возмутился Диас.

«Ну, полковник, есть дипломатия, а есть реальность. Наш посол представляет дипломатию, а я – реальность. И реальность такова, что вы нам не нужны».

«Могу я услышать это от посла?» – жалобно спросил Диас.

Злой, Пьюрифой прибыл в четыре утра. Разговор был напряженным. Диас настаивал, что не уйдет в отставку без гарантии того, что Гватемала не попадет в руки Кастильо-Армаса. Пьюрифой отказывался давать подобные гарантии. В конце концов он в гневе выскочил из штаба. Вернувшись в посольство на рассвете, Пьюрифой отправил Хейни краткую телеграмму:

«Нас обманули. БОМБИТЕ!»

Уже днем, на тайном аэродроме в Гондурасе, пилот ЦРУ по имени Джерри Деларм шагнул в кабину самолета «Р-47». В сопровождении других истребителей он взлетел в сторону столицы Гватемалы и там сбросил две бомбы на плац главной военной базы и еще несколько на правительственную радиостанцию.

Полковник Диас столкнулся лицом к лицу с реальностью. В предрассветные часы вторника двадцать девятого июня он вызвал Пьюрифоя. Как только они начали говорить, Диаса вызвали в смежную комнату для совещания с другими офицерами. Через пару минут он появился, но уже под прицелом – в ребра ему смотрел пистолет-пулемет Томпсона.

«Мой коллега Диас решил подать в отставку, – вежливо сообщил Монсон. – Я займу его место».

Монсон сформировал хунту из трех человек и спустя несколько дней вылетел в Сальвадор на переговоры с Кастильо-Армасом. Они прошли под наблюдением Пьюрифоя. Благодаря его влиянию стороны быстро договорились. Еще через несколько дней двое вспомогательных членов хунты – по сообщениям, щедро получивших по сто тысяч долларов каждый, – заняли дипломатические посты за рубежом. Пятого июля должность оставил и Монсон. Сменивший его Кастильо-Армас провозгласил себя президентом Гватемалы. Вскоре Госсекретарь Даллес обратился к американцам по радио и объявил о грандиозной победе над коммунизмом:

«Гватемальское правительство и агенты коммунизма по всему миру настойчиво пытались скрыть настоящую проблему – то есть коммунистический империализм – под заявлениями, что США заинтересованы лишь в защите американских предприятий. Мы сожалеем о разногласиях между гватемальским правительством и компанией „United Fruit“… Но этот вопрос не важен по сравнению с главной проблемой… Патриоты Гватемалы под предводительством полковника Кастильо-Армаса восстали против коммунистической правящей верхушки. Таким образом, с ситуацией справились сами гватемальцы».

Даллес знал, что это ложь – гватемальцы не свергали Арбенса. Однако он не понимал, что солгал дважды, ведь он искренне считал Арбенса пособником «коммунистического империализма», а не тем, кем тот являлся на самом деле: сторонником реформ и патриотом, идеалистом, который не желал американцам зла. Свергнув его, США уничтожили демократический эксперимент, имевший огромные перспективы для Латинской Америки. Как в Иране годом ранее, Штаты уничтожили режим, исповедовавший основополагающие американские идеалы, но совершивший грех, пожелав вернуть власть над природными богатствами собственной стране.

Не лучший способ покончить с собой: Вьетнам

Новостные агентства никогда не спят. Неудивительно, что Малкольм Браун, корреспондент «Associated Press» в Сайгоне, был еще занят делами, когда поздним вечером десятого июня 1963 года зазвонил рабочий телефон. На другом конце провода оказался Тхить Дуэ Нгьеп, буддийский монах, с которым Браун познакомился во время репортажей о конфликте между буддистами и католическим большинством правительства Южного Вьетнама. Монах сообщил Брауну, что все, кто утром придет в храм Са Лой, станут свидетелями «важного события».

Тем вечером монах обзвонил еще нескольких зарубежных корреспондентов. Лишь Браун принял сообщение всерьез. Он много писал о растущем буддистском недовольстве и чувствовал, что это изменит будущее Вьетнама. Незадолго до рассвета Браун со своим вьетнамским помощником отправился к храму. Там уже собрались монахи в шафрановых одеждах и монашки в серых. В храме было жарко, пахло сладковатыми благовониями, от сотни жаровен вверх вился дым. Святые люди забылись в древних песнопениях.

Браун занял место. Пока монашка наливала ему чай, он заметил на ее щеках слезы. Через несколько минут Брауна заметил Тхить Дуэ Нгьен. Монах попросил его не уходить, пока «события не свершатся».

Прошло полчаса. Вдруг, словно по сигналу, песнопения прекратились. Монахи и монашки торжественно покинули храм и выстроились в колонну снаружи. С места тронулся старый седан с пятью монахами внутри, остальные последовали за ним по улицам города. На перекрестке бульвара Фан Динь Фунг и одной из центральных улиц Ле Ван Дует процессия остановилась. Монахи сформировали кольцо.