Люди Кука, как он лично и предсказал в бортовом журнале, вызвали на островах эпидемию венерических заболеваний. И это было только началом. Сотни тысяч гавайцев впоследствии погибли от лихорадки, дизентерии, гриппа, болезней легких и почек, рахита, диареи, менингита, тифа и проказы.
Как только острова нанесли на карту, к Гавайям стали приходить самые разные суда. Однако эти места привлекали не только моряков. Заинтересовалась ими и группа набожных пресвитерианцев и конгрегационалистов из Новой Англии. Из нескольких источников – от капитанов кораблей; из популярной книги о гавайском сироте, что проделал огромный путь до Коннектикута и принял христианство; из серии статей в газете под названием
Многое, что обнаружили там миссионеры, привело их в ужас. Дружная гавайская община, с присущим ей анимизмом, кардинально отличалась от суровой, холодной жизни, к которой привыкли жители Новой Англии. То, что в глазах миссионеров считалось краеугольными камнями цивилизации – амбиции, бережливость, индивидуальность и частная собственность, – гавайцам было неизвестно.
Зато они верили в божественное происхождение холмов, деревьев, животных, ветра, молний и даже росы. Некоторые не брезговали инцестом и полигамией, детоубийством и
Воодушевившись уверенностью, которая может исходить исключительно из глубокой веры, миссионеры без устали навязывали окружавшим их людям свои ценности. Или, как сами же это называли, – спасали души дикарей от вечных мук ада.
«Улицы, когда-то полные жизни, теперь пусты, – рассказывал путешественник, побывавший в Гонолулу в 1825 году. – Игры, даже самые невинные, – запрещены. Пение стало наказуемо, а за открытый разврат – попытку танцевать – к нарушителю не проявят ни капли милосердия».
Шли годы, некоторые миссионеры утратили пыл и перестали следить за исполнением строгих нравственных норм. То же самое чувствовали многие их сыновья и внуки. Они проходили обучение в США, а на Гавайи возвращались исполненные беспокойного духа своей растущей как на дрожжах родины, где возможности, казалось, поджидали за каждым углом. И, оглянувшись, вновь прибывшие увидели, как гавайская земля буквально изнывает, готовая к возделыванию.
Истинным олицетворением того, как община
Но чтобы выращивать сахар в таких количествах, нужна земля. Приобрести ее было сложно – местные гавайцы мало что знали о частной собственности или наличном расчете. Туземцы почти не понимали, как сделка – или вообще что угодно, если на то пошло, – может лишить их земли.
В конце 1840-х годов Амос Старр Кук помог убедить короля Камеамеа III, своего бывшего ученика, что следует объявить земельную реформу. Именно эта реформа уничтожила один из столпов гавайского общества. Согласно ее положениям, огромные общинные земли оказались разделены на маленькие участки, большинство которых стало «королевскими владениями». Таким образом, благодаря реформе появился принцип землевладения, и честолюбивые плантаторы, включая многих миссионеров с их сыновьями, теперь обрели законное право покупать сколько угодно земель. Десятки людей так и поступили. Вскоре миссионеры и элита плантаторов слились в один класс.